Константа

Едва ощутимо вздрогнул, когда коснулась губами, неторопливо вбирая в рот, нажимая горячим языком и втягивая запах. Его и геля для душа. Запах жара и его вкус. Подалась вперед, забирая в себя до максимума. С упоением считывая легкую дрожь, впитывая ее в себя и в густеющее горячей тяжестью возбуждение, пульсацией идущего из низа живота по телу. Забирала его дрожь в легкий тремор собственных пальцев, сжавших ствол у основания и скользнувших ниже, когда подавалась назад. И снова вперед, подчиняясь нажиму в волосах. Подняла взгляд и потонула в густеющей полухищности в золоте. Он рывком заставил взять глубже. С рефлексом справилась, плотнее обхватив губами, и по влажной коже второй рукой, в одном ритме с головой, пытаясь удержать то, что он задавал натяжением волос в руке. Брала грубее и в ушах, сквозь грохот беснующейся в жилах крови, запуталось эхо его учащенного дыхания, часто прерывистого, когда брала глубже, и от этого в разуме мутнело, отключало чувство саднения, нехватки воздуха, стопорило все это. Весь максимум моих возможностей был сосредоточен только на одном — его дыхании, требовательности, все больше нарастающей, вместе с густеющим на языке вкусом, уходящим еще большим дурманом в сознание и еще большим жаром в кровь.

Влага слез по щекам скатывалась до губ и вместе с их влагой, смешавшейся с его вкусом, стекала ниже. Срывалась и впитывалась в разогретую ткань его брюк, иногда касаясь мягкой обивки кресла, когда отстранялась назад, чтобы немного вдохнуть и взять глубже.

Подавался навстречу, увеличивая ритм. Его дыхание уходило в срыв чаще, ощутимо напрягалось тело. Он был близко и это било наотмашь слабовольную попытку своих возможностей сообщить об усталости, о том, что в горле уже не саднит, а разливается болезненность, что легкие горят почти адским пламенем. Все это терялось в нарастающем ощущении горячего пульсирующего свинца внизу живота. Терялось во все более густеющем вкусе на языке, в том, что по телу передо мной прошла отчетливая волна дрожи, предупреждающая, что еще пара секунд… Резко отстранилась за миллиардную долю мгновения до того, когда натяжение его пальцев в волосах усилилось, чтобы отодвинула голову и приподнялась с колен выше, перехватывая его руку прижимая к своему горлу, стискивая на нем и не отрывала взгляда от пальцев его второй руки, доводящей его до срыва. Глаза в глаза и я сама едва не словила оргазм от того, что полыхнуло в тех глазах. Горячее прикосновение тягучих капель к лицу. Не пыталась уловить ртом, послушно подаваясь вперед к паху, накрывая губами, когда стиснул горло и резко дернул на себя. Обрубив дыхание и сердцебиение свидетельством волны спазма накрывшего его, не отводящего взгляда от моего лица, выдыхающего сорвано, с резкими перерывами, пока его разносило, пока его вкус густел на языке, пока не могла ни дышать, ни шевелиться и сквозь губы прорывался стон от свидетельства, насколько ему сильно, насколько запредельно хорошо. В нем все еще жива эта дикость. Необузданная, пробивающая все и вся сила, которой проигрывали очень многие. Это все живо и будет жить, потому что это часть его самого, взятая под контроль и тут ей дали волю… — на секунду перекрыл кислород полностью.

Отпустил сразу же как в хаосе сметающего наслаждения в глазах мелькнул первый проблеск разума. Неотрывно, не моргая, с трудом дыша, смотрел в мои глаза и сход его оргазма удлинялся из-за того, что он видел. Вот эти его загоны можно вытерпеть, но когда от них получают удовольствие, это золотистым мерцанием чего-то непередаваемого.

Отстранилась, облизав ноющие, опухшие губы, часто дыша, поверхностно, с трудом сглатывая из-за болезненности разлившейся в горле, на котором еще и ощущалась сдавление и жжение, будто хватка еще не ослабла, чувствовался дискомфорт от ее силы, но все это растворялось от того, что пело в крови и вихрями отражалось в его глазах, когда закусив губы, смотрел на меня, качая головой, с трудом восстанавливая дыхание.

Подался вперед.

— Так, ну-ка не трогай, — хрипло возразила, уводя лицо от его улыбающихся губ. — У меня кожа начала портиться, — с кряхтеньем поднялась с гудящих, покрасневших колен и стала распределять массирующими движениями белковую маску по лицу, глядя на него, прикусившего губу, смазывая улыбку и приподнявшего бровь. Нравоучительным тоном оповестила, — это прекрасное косметическое средство, так что имей в виду, что я буду за ним периодически подваливать. Моей коже нужен постоянный уход ибо экология, возраст, все дела.

— У тебя будет идеальная кожа, а я, кажется, самый счастливый мужик на Земле, — ловко перехватил только было царственно уплывающую меня и попытался дернуть на себя, но я стоически сопротивлялась. — Давай тебе салон откроем? От доноров отбоя не будет.

— Да в том-то и дело, что предложение превысит спрос, я уже думала об этом. — Отрицательно покачала головой, возмущенно отпихивая его хваталки, так и норовящие меня вернуть на свои колени, — не все хотят быть с идеальной кожей и счастливыми мужиками. Странные люди, скажи же.