Конкурс киллеров

   – Ну, в этом я тоже не сомневаюсь, – покосилась на меня подруга. – С чем решительно не могу согласиться, так это с тем, что молодой человек будет рассказывать свою увлекательную историю по дороге! Я не желаю слушать ее вполуха! В конце-то концов, за свое участие в твоих безумных приключениях я заслуживаю того, чтобы хоть кто-то толком объяснил мне – что это было?!

   – Тогда придави газ, – слегка раздраженно посоветовала я. – Быстрее приедем – быстрее все узнаем!

   – Готовы? Ну, слушайте, – начал свое повествование Серый, с явной неохотой отставив в сторону тарелку с бутербродами.

   Парень всего-то и успел съесть пару ломтей хлеба с ветчиной – мы с Иркой смотрели ему в рот с таким жадным нетерпением, что этого не заметил бы только слепой. Правда, бутерброды, приготовленные Иркой в безумной спешке, отличались гигантскими размерами. По-моему, она просто порубила хлеб и ветчину топором, торопясь поскорее все узнать.

   – Начать придется издалека, – заранее извинился рассказчик. – Итак, давным-давно в студенческом общежитии Кубанского университета в одной комнате жили четверо парней: Володя Усов, Антон Данилов, Аркадий Косорылко и Гжегош Сташевский.

   – Точно, как я забыла, Сташевский была его фамилия! – хлопнула я себя по лбу.

   – Тише ты! – шикнула на меня Ирка, слушающая Серого с разинутым ртом.

   – Итак, их было четверо, – укоризненно покосившись на меня, продолжил рассказчик.

   – Стоп! – заорала я. – Я вспомнила! Врешь ты, Серега, не было там никакого Усова! Четвертым у них в комнате был парнишка по фамилии Царь! Редкая фамилия, потому я и запомнила. Гжегош то и дело говорил – Царь то, Царь се…

   Ирка зашипела и швырнула в меня диванную подушку, но промахнулась, и метательный снаряд со свистом полетел в сторону кота, за секунду до этого неспешно нарисовавшегося в дверном проеме. Тоха испуганно подпрыгнул, приземлился точно на подушку и умчался на ней в коридор, как Мюнхгаузен на пушечном ядре. Со свистом.

   – Летят перелетные кошки! – напела я.

   – Ты молот метать не пробовала? – поинтересовался Серый у насупленной Ирки, забыв о предмете разговора.

   – Нет, она только икру мечет! – язвительно сказала я, мимоходом отметив, что мы перешли на «ты». – Не отвлекайся, пожалуйста! Объясни, почему у нас с тобой в летописях нестыковочка? Куда делся Царь, откуда взялся Усов?

   – Удивляюсь я тупости некоторых частных детективов! – неискренне посетовал Серый. – Разве ты не знаешь, что Царь – это не фамилия? Это студенческая кличка Владимира Усова: Царь-колокол! Однокашники прозвали его так за манеру растрезвонить на всю округу секреты и тайны, как свои, так и чужие!

   – Я идиотка! – прошептала я. – Венечка же говорил мне…

   – Ну заткнись же ты, пожалуйста! Дай послушать Серегу! – взмолилась Ирка.

   Я надулась и замолчала. Серый убедился в том, что я плотно закрыла рот, и после паузы продолжил свой рассказ.

   Усов и Данилов учились на первом курсе биологического факультета, Косорылко – на втором. Поляк Сташевский изучал русский язык на филологическом отделении, а филфак, именуемый «факультетом невест», никогда не мог похвалиться большим количеством студентов мужского пола. Не селить же парня в одной комнате с девчонками? Гжегошу отвели койко-место в комнате биологов.

   Студенческое житье-бытье неизбежно сближает, так что уже через неделю после знакомства парни легко менялись пиджаками и галстуками, одалживали друг другу зубную пасту, пользовались одним на всех одеколоном и в складчину покупали хлеб и колбасу. В стороне от коммуны держался только Гжегош, экономивший каждый грош. Тяготевший к «красивой жизни» Косорылко, называемый приятелями «Каша» или «Рыло», откровенно высмеивал скаредность поляка.

   Тем удивительнее оказалось для окружающих неожиданное сближение, почти дружба, Каши и Гжегоша, случившееся после первого курса: когда по окончании порознь проведенных летних каникул все четверо соседей вновь собрались вместе, выяснилось, что Косорылко и Сташевского просто водой не разлить! Более того, очевидно, под влиянием нового друга Гжегош даже перестал быть таким экономным!

   – Точно, так и было, – снова встряла я. – Помню, в первый день занятий он угостил меня с подружкой мороженым в студенческом кафе! И не горевал о потраченных деньгах, наоборот, был такой веселый, говорливый, рассказал анекдот про голубя с кольцами…

   – А это был и не анекдот вовсе, – покачал головой Серый, терпеливо дождавшийся паузы в моих воспоминаниях. – Они с Косорылко действительно переправили через границу какое-то количество золотых колец. Вернее, перстней-печаток.

   – Мужской перстень-печатка стоил в то время примерно семьсот рублей, – опять влезла я. – Это четырнадцать стипендий! Откуда они взяли деньги на эту комбинацию?

   – Этого я вам не скажу, таких тонкостей не знаю, – покачал головой Серый. – Зато точно известно, что именно махинация с голубиными кольцами принесла Аркадию тот небольшой капиталец, с которого он начал свой криминальный бизнес.

   – А что криминального в торговле ювелирными украшениями? – удивилась я. – Вполне респектабельное занятие.