Конклав

– Возможно, это ваше мнение. Сорок ваших коллег придерживаются другого.

– Только потому, что они не знают вас так, как я.

– Это очень печально, – покачал головой Трамбле. – Я всегда ценил вашу рассудительную мудрость. Но с начала конклава вы, похоже, пребываете в довольно смятенном состоянии. Я буду молиться за вас.

– Думаю, вам лучше помолиться о собственной душе. Я, ваше высокопреосвященство, знаю о вас четыре вещи, не известные вашим коллегам. Во-первых, я знаю, что существовал доклад о вашей деятельности. Во-вторых, я знаю, что его святейшество всего за несколько часов до смерти поднимал этот вопрос в беседе с вами. В-третьих, я знаю, что он освободил вас от всех ваших постов. И в-четвертых, я знаю, почему он это сделал.

В голубоватом полусвете лицо Трамбле, казалось, внезапно поглупело. Ему словно нанесли сильный удар сзади по голове. Он быстро опустился в ближайшее кресло. Некоторое время молчал, только смотрел перед собой на распятие над алтарем.

Ломели сел позади него, подался вперед и тихо заговорил в ухо Трамбле:

– Вы хороший человек, Джо, я в этом уверен. Вы хотите служить Господу во всю силу ваших способностей. К сожалению, вы считаете, что ваши способности отвечают уровню папства, а я должен сказать вам, что это не так. Я говорю с вами как друг.

Трамбле продолжал сидеть спиной к нему.

– Друг! – горько и саркастически проговорил он.

– Да, искренне. Но еще я декан Коллегии, и у меня в этом качестве есть свои обязанности. Для меня бездействие в данных обстоятельствах было бы смертным грехом.

Голос Трамбле прозвучал глухо:

– А что такого вы знаете, что не было бы банальным слухом?

– Я знаю, что вы каким-то образом – как я предполагаю, через ваши контакты в африканских миссиях – получили сведения о прискорбной капитуляции перед искушением кардинала Адейеми тридцать лет назад и организовали приезд в Рим потерпевшей женщины.

Трамбле поначалу не шелохнулся. Когда он наконец повернулся, Ломели увидел морщины, избороздившие его лоб, – он словно пытался вспомнить что-то.

– Откуда вы знаете про нее?

– Это к делу не относится. Имеет значение лишь то, что вашими стараниями она попала в Рим, и ваша цель состояла в том, чтобы уничтожить шансы Адейеми стать папой.

– Я категорически отрицаю это обвинение.

Ломели предостерегающе поднял палец:

– Ваше высокопреосвященство! Подумайте дважды, прежде чем говорить. Мы находимся в священном месте.

– Можете принести Библию – я поклянусь на ней. Я по-прежнему отрицаю это.

– Давайте я буду говорить откровенно: вы отрицаете, что просили настоятельницу Конгрегации дочерей милосердия перевести одну из ее сестер в Рим?

– Да, я просил ее об этом. Но не от своего имени.

– От чьего же?

– От имени его святейшества.

Ломели, пораженный, отпрянул.

– Чтобы спасти свои шансы, вы готовы оклеветать его святейшество в его же собственной часовне?

– Это не клевета, это правда. Его святейшество назвал мне имя одной сестры в Африке и попросил меня как префекта Конгрегации евангелизации народов доставить ее в Рим. Я только подчинился ему.

– В это трудно поверить.

– Это правда. И откровенно говоря, я потрясен, что вы думаете иначе.

Трамбле встал. Вся его прежняя самоуверенность вернулась. Он посмотрел на Ломели и сказал:

– Я буду делать вид, что этого разговора никогда не было.

Ломели поднялся на ноги. Ему с трудом удавалось сдерживать гнев.

– К сожалению, этот разговор был, и, если вы завтра утром не откажетесь от претензий на папский престол, я сообщу конклаву, что последним официальным актом его святейшества было освобождение вас от всех должностей за попытку шантажировать коллегу.

– А какие доказательства вы представите такому нелепому обвинению? – Трамбле раскинул руки. – Никаких.

Он сделал шаг к декану и произнес:

– Позвольте дать вам совет, Ломели, – и я тоже в данном случае говорю как друг – не повторяйте этих зловредных глупостей нашим коллегам. Ваши собственные честолюбивые устремления не остались без внимания. В этом могут увидеть попытку очернения соперника. И это может возыметь эффект, противоположный тому, на который вы рассчитываете. Помните, как традиционалисты пытались уничтожить кардинала Монтини в шестьдесят третьем году? А два дня спустя он стал папой.

Трамбле преклонил колени перед алтарем, перекрестился, холодным тоном пожелал Ломели доброй ночи и вышел из часовни, оставив декана Коллегии кардиналов слушать стихающее эхо шагов по мраморному полу.

В течение нескольких следующих часов Ломели лежал в кровати полностью одетый, глядя в потолок. Единственный источник света находился в ванной. Сквозь перегородку до него доносился храп Адейеми, но теперь Ломели был настолько занят своими мыслями, что почти не слышал его. В руке он держал запасной ключ, врученный ему сестрой Агнессой, когда он по возвращении с мессы в соборе Святого Петра обнаружил в Каза Санта-Марта, что захлопнул дверь своей комнаты. Он крутил ключ в пальцах, молился и говорил с собой одновременно, так что молитва и разговор сливались в единый монолог.