Конфуций

Так оно по большому счету и было. Конфуций жил, если и не в уединении, то, во всяком случае, достаточно обособленно, рано обнаржуил свое стремление учиться и видел свой долг в воспитании других.

Именно так он обрел свой Путь…

Если человек тверд, решителен, прост и несловоохотлив, то он уже близок к человечности

Человечность — это путь каждого человека к себе. И она делает человека мостом между тем, что он есть, и тем, чем он должен быть

Человечный муж помогает другим обрести опору там, где он обрел опору сам, и ведет людей туда, куда и сам стремится

Так что можно с известной степенью достоверности предположить, что именно к этому возрасту Конфуций установился как учитель.

Особенно если вспомнить, что «установить речь» по-китайски означает «создать собственную школу».

Доказательством этого служат собственные слова Конфуция в «Лунь-юе».

«Как можно, — читаем мы, — научившись в своё время, выученное не передавать другим?»

И что это, если не признание того, что Конфуций к тридцати годам созрел для того, чтобы учить других?

Впрочем, вполне возможно, что в Конфуция, как и во всякого гениального человека, эти знания о жизни были заложены высшей Природой, Небом, Богом, называйте это как хотите!

Когда маленький Моцарт играл свои произведения, то все изумлялись не столько тому, что все он были наполнены любовью, а тому, каким чудесным образом в пятилетнем мальчике могло появиться столь глубокое чувство.

— Вечный солнечный свет в музыке — имя тебе! — говорил о Моцарте русский композитор А. Рубинштейн.

А чтобы быть этим самым «солнечным светом», надо было обладать чем-то свыше.

Мы говорим это к тому, чтобы показать, что то, что обычный, пусть и талантливый человек получает путем познаний, в гении заложено изначально.

Именно поэтому Иисус Христос никогда не нуждался в доказательстве того, что Бог существует, поскольку Создатель жил в нем.

Надо полагать, то же самое можно с полным правом отнести и к Конфуцию, который вряд ли стал бы великим Учителем на все времена, если бы обладал пусть и общирными, но все же только человеческими знаниями.

А это было так, и к тому времени об обширных познаниях Конфуция ходили легенды, и он был уже хорошо известен в своем царстве.

Но самым главным было все же то, что у него, наконец, появились ученики, что дало ему возможность оставить государственную службу и не думать о быте.

Теперь он мог с полным основанием сказать:

— Древние ученые учились для себя, а современные — для людей…

А это могло означать только то, что именно теперь Конфуций мог открыть свою собственную школу и решить вопрос с добыванием средств на жизнь.

И когда он говорил, что в тридцать лет «начал свою жизнь», надо полагать, что это относилось не только к жизни духовной.

Ведь именно теперь, когда он обладал известным достатком, ему не надо было ходить на государственную службу.

Государство Лу гордилось школами, учившими будущих придворных дворцовому этикету и ритуалам.

В этих школах обычно работали бывшие придворные, владевшие исключительным знанием сложных дворцовых церемоний, но потерявшие место из-за какой-нибудь случайной оплошности, которая к тому же обычно влекла за собой утрату нескольких личных владений, приносивших гораздо больший доход, чем жалование придворного.

Однако для Конфуция дело было не только в наличии собственной школы и достатка, и даже в преподавании его учения в чистом, так сказать, виде.

Отнюдь! Конфуций очень надеялся на то, что к нему придут ученики со всего Китая, а затем понесут в страну все полученное ими от него.

Каким бы талантливым и ученым он не был, Конфуций не в состоянии был объехать всю огромную страну. И его ученики должны были стать, и, забегая вперед, скажем, стали своеобразными апостолами конфуцианства.

Именно поэтому Конфуций хотел организовать совсем другую школу, ученики которой, став выскопоставленными государственными служащими, учили бы политических деятелей тому, как надо править. Поскольку именно от этого зависела судьба любой страны.

И ничего недостижимого в этом не было, поскольку в школе Конфуция учились даже принци крови.

Конечно, Конфуций не ставил перед собой задачи стать спасителем Поднебесной, он просто был уверен в том, что не надо изобретать ничего нового, поскольку сама История предоставила им готовые рецепты.

В отличие от других школ, Конфуций предлагал своим ученикам не политическое и духовное учение, а чисто этическую систему.

Поработав и повидав жизнь, он был уверен в том, что сначала надо исправить людей, очистить их, вернуть к нормам поведения, а все остальное постепенно само придет в равновесие.

А для этого надо больше интересоваться не политикой и экономикой, а состоянием души человека.