Конфетти для близнецов

— А за окошком месяц март… — Марта, пыхтя, фальшиво подпевала невидимому телевизору, пытаясь нащупать тапки. Один нашелся сразу, радостно обняв теплую со сна голую ногу, а второй забился далеко, под самую стенку — видимо, искал под большой кроватью Марты какие-нибудь секретные материалы. И как ни изгибала она ногу, достать противный голубой велюр не могла. Пришлось становиться на четвереньки.

— А за окошком месяц май… — хрипло, но жизнерадостно и точно попадая в ноты, пел Гарик Сукачев, но Марта, вылезшая из-под кровати с найденной тапочкой, любовным романом и зажатой в руке давно потерянной грелкой, уселась на пол и Гарика поправила:

— Март! Март, а не май!

Так всегда говорила ее знакомая, Юлька. Марта вначале махала на нее руками. А потом привыкла — общение с Юлей всегда было неожиданным и веселым, пусть и нечастым. Наверное, потому что сама Марта работала совсем в другом месте.

Боязливо оглянувшись на дверь, не идет ли мама (взрослый человек Марта двадцати четырех лет от роду, а до сих пор слушалась и опасалась маму в этом вопросе!), она вздохнула и быстренько поизвивалась на полу, потом подняла ноги — раз, два! — и вскочила. Зарядку, вдвое сокращенную в честь пятницы, можно считать законченной! Тем более что спала Марта почти до двенадцати — какие уж тут зарядки? Тут обед подавать можно!

— «…я подарю тебе Москву, поскорей приезжай!» — весело умолял Сукачев с большой плазмы, висящей в гостиной. «Я подарю тебе «Москвич», — всегда обещала Марте Юлька, переделывая песню на свой лад, а Марта всерьез пугалась, а вдруг — да, и вправду подарит?!. «Москвич» Марта не хотела.

Она расчесывала волосы и все мечтала о солнце, с удовольствием разглядывая в зеркале хрупкую блондинку с зелеными глазами. Юлька говорит, что ее имя пахнет подснежниками и солнышком, а нежный, как капель, голосок вводит в заблуждение окружающих.

Марта закинула голову, помотав пушистым хвостом по спине, и снова негромко подпела Гарику тем самым голоском. Март, он ведь тоже месяц хитрый — солнышко солнышком, а потом как завьюжит, как заморозит, как по льду понесет!

Но Марта старалась, чтобы в основном светило солнышко и пахло талой водой и мимозой.

Гарик уже пел про то, что его бабушка курит трубку, и Марте послышалось, что где-то в комнате звонит телефон. «Кому надо, перезвонит», — беспечно подумала она, направляясь на кухню. Скорей всего, домработница Вера, сообщить, что задерживается.

Мамы дома не было, несмотря на пятницу, и, казалось бы, почти выходной день. «Опять у нее работа ненормированная», — недовольно подумала Марта, читая оставленную на столе записку: «Вылезла незапланированная встреча с заказчиком, ешь омлет, на улицу надень шапку, позвоню, целую, мама». Начальствуя в дизайнерском бюро, мама давно смирилась, что размеренностью ее рабочие дни никогда не будут отличаться! Вот и Юлька тоже жаловалась не раз. Что в кино не успевает, к примеру, или на маникюр.

Телевизор же нагло создавал иллюзию «мама дома» — известная хитрость, чтобы дочь не отлынивала от утренней зарядки. А все равно хорошо! Марта сегодня была абсолютно свободна, правда, не до пятницы, как говорил везучий Винни-Пух, а всего лишь до понедельника, но все равно — хо-ро-шо!

«…моя бабушка курит трубку…» Нет, мобильный определенно где-то звонил.

Марта пришлепала в комнату и схватила телефон:

— Алоэ, Вера! — весело пропела она, не сомневаясь, что это домработница. Говорить «алоэ» вместо «алло» они тоже придумали вместе с Юлькой, бегая как-то по бутикам и рассматривая этикетки на кремах и шампунях, а потом, покатываясь со смеху, названивали бедной Вере Анатольевне и по очереди кричали в трубку: «Алоэ, Вера!»

Да, Юлькиным дерзким темпераментом можно было обогреть зимой пару отсталых стран или даже запустить большой адронный коллайдер, что далеко не у каждого получится!

— Март, это я, Юля, — услышала Марта и засмеялась:

— Только тебя вспоминала! Привет! Как дела?

— Нормально. С праздниками тебя! — спохватилась на том конце Юля. — Март, у меня к тебе необычная просьба…

Марта быстро натянула джинсы и, внимательно слушая Юлю, вернулась на кухню. Немного поторговавшись с совестью и тяжко вздыхая, она собрала омлет в пакетик и отправила в мусорное ведро. «В каком-нибудь кафе съем пиццу. И поп-корн», — решила она, натягивая курточку.

— Хорошо, Юль. Как папа приедет, я тебе сразу позвоню, но сейчас сбегаю к одному человеку, может быть, он сможет что-то подсказать. Конечно, я понимаю… пока!

Схватив ключи, Марта вынеслась за дверь. «…трубку курит бабушка моя!»

Светлый хвост волос весело молотил по спине, а вязаный берет обиженно поджал губы за зеркальными дверцами шкафа-купе.

Я отключила мобильный и поплелась на кухню. Жаль, конечно, что отец Марты в отъезде — я так надеялась уже сегодня окончательно прояснить ситуацию с трубкой. И, хотя она пообещала у кого-то там еще узнать, шансов было немного…