Конец таежной банды

– Вот гадство, – прошептала она, опуская оружие. Евдокия никак не могла понять, почему он так поступает с ней, почему втемяшил себе в голову, что она ему изменяла. Откуда все пошло? Сам он не мог просто так этого придумать. Значит, кто-то надоумил. Вопрос только кто. Сам Серый ни за что не скажет. Осторожно приблизившись, она пощупала у него пульс. Сердце билось медленно и ровно.

– Ничего, переживешь, кретин, – прошептала она и врезала ему под дых, – это тебе за то, что пытался убить меня… а это за то, что называл проституткой, а это за все остальное до кучи…

Отпинав его как следует, Евдокия содрала с бывшего любовника всю одежду, связала его и удовлетворенная вышла из дома, представляя, какая в ските начнется потеха, когда он выскочит из избы в чем мать родила. Будет сестрам развлечение, а то все о боге думают да молятся, а паскуднику этому урок. Выскочив на крыльцо, Евдокия остановилась. Перед домом собралась целая толпа. Впереди стояла сама схимонахиня.

– Здравствуй, Евдокия, – произнесла она печально, – тебе надо пойти со мной в молельню. Афанасий очень плох. Зовет тебя.

Евдокия не смогла вымолвить и слова. Она молча пошла за монахиней, чувствуя, как дрожат губы. Все, кого она знала, уходили. Не осталось ни родственников, ни друзей семьи, только сестра да Влас с Патрикеем. Теперь вот крестный.

– Кто его? – глубоко вздохнув, спросила она у Ефросиньи.

– Он сказал, что это был тот мужчина в костюме, который приехал вместе с красными, – ответила схимонахиня.

– Этот ученый, Рыков? – зло переспросила Евдокия.

– Да, он, – подтвердила схимонахиня, – потом он украл Дарью и увез ее в лес. Я не знаю, зачем он это сделал. Две наши скитницы зашли к Афанасию и нашли его лежащим в луже крови. Я распорядилась перенести его в молельню. Потом мы, как могли, остановили кровь, но рана очень тяжелая.

– Что же это происходит такое? – воскликнула Евдокия со слезами на глазах, ничего не понимая.

– Мир сошел с ума, – пояснила схимонахиня, – дьявол утверждается в своей власти здесь в России и некому его остановить. Мы молимся целыми днями…

– Да уж, это помогает, – зло буркнула Евдокия, – надо брать в руки оружие и уничтожать зло.

– Нет, так нельзя, – покачала головой схимонахиня.

– А как тогда можно, подставить другую щеку? – с горечью спросила Евдокия, смахнув выступившие слезы.

Ефросинья не стала отвечать. Они вдвоем вошли в молельню, и атаманша увидела крестного, лежавшего на столе с повязкой на животе. Всю повязку пропитала кровь. Выглядел Афанасий очень плохо. Черты лица заострились, цвет кожи был каким-то землистым. Казалось, что он мертв.

– Господи, – прошептала Евдокия и бросилась к крестному на грудь.

Ее рыдания заставили старика очнуться. Он тяжело вздохнул и прохрипел:

– Дуся, это ты?

– Да, я, – обрадовалась Евдокия, – мы тебя вылечим. Не волнуйся.

– Это Рыков сделал, – с трудом выдавил из себя Афанасий, – мы с ним вместе воевали… Он был командиром эскадрона…

– Знаю, что это он, – всхлипнула Евдокия, – не тревожься, я найду его и убью.

– Он к святой горе пошел… Местные ее так называют, – продолжал говорить старик, не услышав ее слов, – он ищет золото. Там в пещере много золота, но оно проклято. Все, кто к нему прикасается, умирают. Там ящики со слитками, с царскими золотыми монетами, с английскими соверенами, испанские альфонсы, франки, доллары, драхмы и семьсот тысяч в чилийских кондорах…

– Откуда ты знаешь, что он туда пошел? – голос Евдокии дрогнул. Она не понимала, говорит крестный правду или просто бредит.

– Я знаю, потому что ради этого золота он сюда и приехал, – надсадно прошептал старик, сжимая в своей руке ее ладонь. – Отомсти за меня, спаси девочку, но к золоту не прикасайся. Из-за него пролились реки крови. Весь наш отряд погиб из-за него.

– Да плевать на золото, ты лучше держись, – воскликнула Евдокия, соображая, как помочь крестному. Нормального врача в крепости не было. В город его не повезешь. Если только съездить в город и украсть там врача, а затем привезти его сюда…

Внезапно Афанасий замолчал и уронил голову набок. Евдокия послушала сердце и поняла, что он мертв. По щекам сами собой покатились слезы. На плечо легла ладонь схимонахини:

– Не волнуйся, дочка, езжай, куда тебе надо, теперь мы о нем позаботимся.

– Нет, – покачала головой Евдокия.

Монахиня не поняла, к чему относится это отрицание. Евдокия и сама не очень понимала. В этот момент она думала о сестре. Что их ждет дальше?

* * *

Прощание было трогательным. Атаманша оседлала подаренного ей скитницами коня. Сама Ефросинья со староверами вышла ее проводить. Напутствовала что-то. Говорили тихо. Алексей не мог расслышать слов, но знал – с ним бы они так не разговаривали, а в напутствие послали бы пулю. Вытащив «браунинг», он проверил обойму, дослал патрон в патронник и, сняв пистолет с предохранителя, решительно вышел к ним из-за кустов. Атаманша сидела в седле боком к нему, поэтому не видела опасности. Но вот монахини его заметили. По лицам скитниц волной прошел испуг. Было видно, что Евдокия тоже поняла, что за спиной кто-то есть.