Конец пути

Пульсирующий звук работающих гравитационных двигателей я слышу на рассвете, лежа на попоне около костра, с мечом, положенным около головы. Встаю, смотрю ошеломленно на лагерь, на свою одежду, на остатки кролика, свисающего с рожна обгрызенным и обобранным от мяса скелетом. Вокруг валяются рельефные оловянные кружки, наши кони фыркают и ржут, обеспокоенные неизвестным звуком, слишком громко ревущим где-то в небесах. Отзвук двигателей какой-то странный: похоже, корабль, который слишком явно нарушает Песню Людей, успел столкнуться с местными заклинаниями. Странники моментально просыпаются, хватаясь за оружие.

— Останьтесь тут, — говорю я им. — Чем меньше людей, тем меньше риски. Это прибыл корабль из-за Моря Звезд. Я подведу ее настолько близко, чтобы ее заметили, а потом вернусь. Они не должны заметить никого из вас.

Мы идем вдвоем. Пассионария и я. Она тащит сумку, я — только меч. Собственно, по привычке.

Без него я чувствую себя полураздетым и не в своей тарелке.

Когда мы добираемся до пустошей, десантный паром как раз садится, разбрасывая траву и ветки. Четыре двигателя обращены вниз и снижают рычание до холостого хода.

— Что ты должна сказать? — спрашиваю у Пассионарии.

— Это все. Только я и уцелела, — отвечает она механически.

— А остальные?

— Все погибли.

— Хорошая девочка.

Паром еще вращается вокруг своей оси, а потом выпускает подпорки и садится, складывая стабилизаторы. На корпусе лениво движутся пиксельные узоры, пытаясь отзеркаливать то, что находится за ним. Боковые двери отворяются вверх и вниз, и я скорее догадываюсь, чем вижу, как невыразительные фигуры в комбинезонах-хамелеонах выскакивают на пустошь, словно существа из стекла или столпы разогретого воздуха.

Пассионария идет через вересковую пустошь, шаг за шагом, с сумкой, полной обретенных противу всяких процедур артефактов на плече.

Я разворачиваюсь и ныряю поглубже в заросли, осторожно крадясь в сторону лагеря. Крадусь среди кустов и огромных перистых папоротников, на всякий случай в обход, то и дело припадая в густых зарослях, чтобы удостовериться, что никто за мной не идет.

Меня ловят, словно слона.

В какой-то момент я слышу треск ветки, а потом шелест, и бросаюсь бегом. Не ухожу и на пятьдесят метров, когда слышу этот звук. Резкий выдох и свист, а потом что-то бьет меня под левую лопатку. Я стону и чувствую, что поражены нервы в ногах, их прошивают болезненные корчи, и я валюсь с хрустом в какие-то кусты. Уже лежа, тянусь вывернутой рукой за спину и пальцами, задеревеневшими, словно на морозе, вырываю проклятую ампулку.

А потом меня несут в нейлоновой сети, пустошь прокатывается у меня перед лицом, потому что лежу я лицом вниз, словно подстреленный олень. Я слышу их шаги, слышу тихий шелест одежды, но ноги вижу неотчетливо, потому что на них переливаются будто бы нерезкие снимки пустоши, да и у меня расплывается в глазах.

Меня бросают с жестяным грохотом на прорезиненный пол в трюме, и потом они вскакивают один за другим, грохоча тяжелыми ботинками, кто-то придавливает меня коленом, везде резкие, синтетические запахи, чужие и знакомые одновременно, и множество бессмысленных звуков. Какое-то пиканье, звон, нарастающая пульсация двигателей, гудение аварийного сигнала — все трясется, а я пытаюсь вернуть власть над телом, потому что еще могу отсюда выскочить. Неважно, что двигать могу только одной рукой. Высокомерный женский голос повторяет с тупым упорством: «Внешний люк открыт. Внешний люк открыт». Потом корабль крутится вокруг своей оси, разводя стабилизаторы, но все еще что-то не так, порыкивает аварийный сигнал, моргают оранжевые огоньки.

Внешний люк все еще открыт, паром идет низко над вересковой пустошью, и я вижу Сильфану, которая летит, оседлав Ядрана. Девушка соскакивает перед клифом и тянет ко мне руки, а я протягиваю руку к ней. И так сильно хочу достать до нее, но между нашими ладонями остается метров сто пустоты, наполненной ураганным ветром.

Эпилог 1

Все имеет свой конец,

Ночь приходит в свете утра.

Нет улыбок, нет следов слез,

Состарится прекрасная любовница,

Ржа покроет славный меч,

Захромает конь ретивый.

Друг и враг уходят прочь,

Время выбелит головы сыновьям.

Только песнь будет — как тень

Тех деяний, что давно отзвучали

Великих битв и поражений

Верных сердец, что любили.

(Ледяной Сад. «Сага о войне богов», фрагмент)