Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Я вас жду, - откликнулся Робеспьер, и я побежала наверх. Переодевание не заняло у меня много времени - хоть я в домашней обстановке и носила одежду, в которой провалилась сюда из своего века, но и со здешним костюмом научилась управляться, не путаясь в крючках и пряжках и разве что иногда сетуя на отсутствие застежек-молний. В общем, не прошло и получаса, как мы с Робеспьером ехали в покачивающемся на ухабах экипаже по вечерним улицам. Я поглядела, как зажигают фонари, до крайности этому удивилась и только потом решила спросить:

- Этот ваш друг, Демулен… он журналист, да?

- В том числе и журналист, - улыбнулся Робеспьер, и улыбка его не показалась мне нарисованной. - А также бывший клерк, нынешний депутат… Мне легче будет перечислить, чем он в своей жизни не пробовал заниматься.

- Тогда понятно, где я слышала его имя, - удовлетворенно сказала я.

- Где же?

- На лекциях в университете.

Максимилиан чуть приподнял брови.

- В университете?

- Ну да, - я поняла, что ляпнула что-то, не укладывающееся в здешние порядки. - В моем времени девушки тоже могут получить образование. Как и парни.

Нельзя сказать, чтобы мой собеседник был шокирован, но удивлен до крайности точно.

- Значит, существуют и университеты для женщин?

- Нет, - безмятежно ответила я. - Учатся все вместе.

Он шумно выдохнул, кажется, не зная, то ли смеяться, то ли возмущаться. Я постаралась сделать свой взгляд как можно более наивным.

- А что такое?

- Нет-нет, - ответил он, помолчав. - Ничего.

- Равенство, - напомнила я почти язвительно. - Разве это не один из ваших принципов?

- Равенство всех перед законом, - уточнил он.

- Отличная мысль, - сказала я. - А еще через сотню лет человечество дойдет до идеи равенства полов.

Судя по выражению лица моего собеседника, такая идея вызывала у него сотню нареканий, но он решил не спорить. Наверное, почувствовал, что меня это заденет, и решил придержать свое мнение при себе. Поэтому после недолгой паузы наш разговор вернулся в более мирное русло:

- Вы уже закончили обучение?

- Не успела, - вздохнула я. - Третий курс. Из пяти.

- И кем вы должны будете стать после окончания учебы?

- Журналистом.

Робеспьер изумленно уставился на меня.

- В ваше время этому специально учат?

Беда все-таки с этими обитателями восемнадцатого века. Первый, как я помнила, тоже не понимал, кто тратит время на такое бесполезное, по его мнению, занятие, как обучение мастерству пера. Меня это ужасно бесило, и я по мере сил старалась в разговорах с ним эту тему не поднимать. А теперь вот, пожалуйста, еще один.

- Да, учат, - сказала я неприязненно. - И это не всегда так легко, как вы думаете.

- Я не хотел вас обидеть, - поспешно сказал Робеспьер. - Просто для меня все это звучит… очень необычно.

Но я все равно немного надулась. Что за время, где никто не ценит мою будущую профессию.

- Может, у вашего друга я встречу больше понимания, - сказала я и принялась смотреть в окно.

- Камиль будет в восторге, это несомненно, - донесся до меня ответ Робеспьера. - Больше всего он любит все необычное, пусть и не всегда разбирается, хорошо это или плохо. Хотя это ничуть не мешает ему быть прекрасным человеком…

Уловив в его голосе какие-то новые, до сих пор мною не слышанные нотки, я повернула голову и обомлела. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы убедить себя: мне не кажется, взгляд Максимилиана, устремленный куда-то в пространство, действительно стал на удивление теплым. И от этого мое желание познакомиться с Камилем только усилилось: надо же посмотреть, что представляет из себя человек, оказывающий на Робеспьера подобное влияние.

 

Камиль Демулен умел внушать симпатию с первой секунды - одной улыбки, озорной и немного заговорщицкой, как будто только ему и мне известен какой-то очень важный секрет, одного открытого взгляда искрящихся темных глаз хватило мне, чтобы едва не влюбиться тут же с первого взгляда. Лицо Камиля меж тем нельзя было назвать красивым - я так и не смогла определить, что именно мешает ему в этом, уж слишком часто на нем менялись выражения, как в каком-то разноцветном калейдоскопе: широкая улыбка при виде Максимилиана, заинтересованный и пытливый взгляд на меня, нежное выражение, адресованное стоящей чуть в стороне жене, держащей на руках сопящего младенца. Робеспьер уже привычно представил меня как свою родственницу, Камиль покивал и без всякой тени удивления пожал протянутую мною руку, жена же его, Люсиль, глянула на меня как-то хитро и только чуть наклонила голову.

- Проходите скорее, - пригласил нас Камиль и пропустил меня вперед, - стол уже накрыт.

Дом у них оказался большой, куда больше дома Дюпле, при том, что количеством своих обитателей не напоминал общагу. И стол просто ломился от угощения - у меня, привыкшей к довольно скромным ужинам, разом потекли слюнки.