Конец операции "Переход"

США и их союзники, помимо Северной Америки, Австралии и Англии, контролировали почти всю Южную Америку, население которой тоже сильно поубавилось (примерно в разы), за исключением района Амазонки, ну да этот район никогда и никто всерьез не контролировал — тропические леса есть тропические леса. В Африку вообще никто не лез — боялись эпидемий, от которых континент практически вымер. И вообще, население планеты сократилось до несчастных двух миллиардов человек. В принципе, на этом можно было бы и остановиться, жизненного пространства людям хватало, но война продолжалась — никто не хотел уступать. Это тоже понятно — признать, что все зря и не достигнуть окончательной победы для любого правительства означает потерю лица, а дорвавшиеся до власти люди не слишком хотят с ней расставаться. В принципе был вариант, когда нет ни войны, ни мира — так, нечто вялотекущее, благо между противниками раскинулись океаны. Возможно, этим бы и кончилось, если бы одна из сторон не получила все же на море преимущества, и преимущества подавляющего. Это и привело, в конечном итоге, к ее победе в войне, а вместе с ней и к страшным и не слишком понятным для многих простых людей событиям…

   В просторах голубого, большого океана
   Я сам за рулевого, я сам за капитана.
   Находчивость и храбрость, отвага и удача,
   В беде не растеряться — вот главная задача.
   (песня барона Мюнхаузена)

Итак, Россия была разбита и разорена. Очередная война против всего мира, пусть и с немногочисленными союзниками, оказалась слишком тяжела для нее, и поражение в войне было равносильно гибели — сил подняться у страны уже не было, Россия потеряла почти все. Но из штаба флота в разрушенном Владивостоке пошел в эфир сигнал и, повинуясь ему, на самом дне Марианской впадины шевельнулся и двинулся к свету бронированный ужас морских глубин — подводный дредноут «Громобой».

Они стояли перед командующим, пять человек, весь экипаж сверхсекретного и сверхсовершенного атомохода, последняя непобежденная частица Российского флота — командир корабля, он же штурман, контр-адмирал Сенюков Виктор Анатольевич, невысокий, коренастый, как всегда в застегнутом на все пуговицы кителе, образец офицера и один из последних кадровых моряков довоенной формации; механик, доктор наук, специалист-ядерщик, создатель уникальной силовой установки «Громобоя», человек, в котором пятнадцать лет службы и звание капитана первого ранга не стерли штатского Васильев Николай Петрович; радист и электронщик, обаятельнейший человек, любимец всех женщин Владивостока, капитан третьего ранга Сергей Федорович Малинин, до войны полярник, зимовавший в Арктике аж трижды; артиллерист, спокойный как мамонт и такой же сильный, добродушный гигант, капитан третьего ранга Петр Ильич Сомов, которого все, и в экипаже, и на берегу, называли не иначе, как Ильич — в той, прошлой жизни талантливый математик; врач, капитан-лейтенант Степан Макарович Волков, чрезвычайно дисциплинированный в море и большой любитель крепко выпить и подраться на берегу. Весь экипаж корабля был молод — самому старшему, Васильеву, было тридцать семь, самому младшему, Волкову, двадцать пять, и погоны свои эти люди получили только благодаря себе самим, своей смелости и таланту. Идеальный экипаж военного времени, когда собирают людей с бору по сосенке. Даже, можно сказать, идеальные герои. Идеальные уже потому, что других, похоже, не осталось. Хотя этих, видимо, подбирали с умом, даже происхождение проверяли — фамилии говорят сами за себя.

После гибели под Владивостоком суперлинкора «Победа», больше года терроризировавшего американские корабли в Тихом и Атлантическом океанах, «Громобой» с честью занял его место, потопив в общей сложности пятьдесят восемь судов и нанеся единственный удачный в этой войне ядерный удар по базе вражеского флота в Перл-Харборе. За кораблем охотились, но у американцев просто не было аналогов «Громобою», они не представляли его возможностей, а потому подошли к охоте со старыми мерками. Результат был вполне закономерен — экипаж русской субмарины был жив и здоров.