Конец ночи

Мотя знает: Аньке нравится жизнь домработницы, она никогда не испытывала того чувства бездомности, которое нет-нет да посещало Мотю. Анька часто переходит работать с места на место, и она даже любит, как сама говорит, «менять обстановку». За пять лет, которые Мотя живет в Москве, она тоже немало покочевала по разным квартирам, и ей надоело спать на раскладушках где-нибудь в общей кухне или в тесных, пыльных прихожих. Надоело во всем исполнять чужую волю, чужие желания.

Сейчас Мотя вполне довольна жизнью и очень боится потерять свое место. Теперь у нее есть и своя кровать, и спит она не на кухне, а в комнате. И работы у нее не так уж много; целый день она одна в большой квартире. Отведет Леночку в детский сад и, по существу, может делать, что хочет. Мотя почти счастлива. Почти, потому что только одного не хватает ей в жизни — любви.

В деревне под Орлом, где Мотя родилась и выросла, живет Санька Жмыхов, который два года присылал ей в Москву письма. Санька нравится Моте, но она была плохим стратегом и замучила его своими насмешками. Он даже в Москву приезжал к ней, предлагал выйти за него замуж, но Мотя, твердо уверенная, что Санька никуда от нее не денется, только сходила с ним в кино, а на его предложение ответила:

— Гляди-ка, какой ты в самом деле прыткий!

Мотя до сих пор жалеет, что так жестоко обошлась с Санькой Жмыховым и упустила свое счастье. Чем больше проходит времени, тем все острее чувствует она, какую глупость совершила тогда.

Моте очень хочется замуж, она не может, как Анька, встречаться то с одним, то с другим, хотя и завидует Анькиному успеху у парней. Каждое Мотино знакомство обычно заканчивается в тот же вечер. Постояв с ней на лестнице, где-нибудь между шестым и седьмым этажами, поиграв руками и убедившись, что Мотя девушка строгая и рассчитывает не больше не меньше, как выйти замуж, новый ухажер бесследно исчезал. Так исчезли солдат Иван, шофер Анкундин, водопроводчик Петр. Вот и этот милиционер, который разгуливает сейчас в сквере перед домом, начал ухаживать сначала за ней, Мотей, а потом переметнулся к Аньке. Мотя не сердится ни на него, ни на Аньку, ей только немножко грустно и обидно.

Она видит, как Анька танцует возле милиционера, и отходит от окна, осуждающе покачивая головой.

Пока Леночка спит, Мотя прибирает в кабинете Алексея Сергеевича. Уже три месяца, как Алексей Сергеевич работает в Индии, строит там какой-то завод. Мотя очень гордится этим и даже в очереди в магазине не забывает рассказать, как далеко уехал Алексей Сергеевич.

На пятом этаже Мотиного дома живут муж и жена индийцы. Прежде, встречая их, Мотя с робостью и почтением проходила мимо, теперь же, после отъезда Алексея Сергеевича, она набралась храбрости, познакомилась с ними и уже считает хорошими своими приятелями. Она узнала, что они работают в научно-исследовательском институте, что приехали из города Дели, где очень жарко и где по улицам разгуливают священные быки. Далекая Индия стала для Моти близкой страной. Она пересмотрела все индийские фильмы, выучила множество песен. И сейчас, вытирая пыль с книжных полок, она напевает «Бродяга я»; эта песня ей нравится больше других.

В кабинете Алексея Сергеевича теперь живет Ольга Ивановна, другую комнату ока отдала в распоряжение Моти и Леночки. Ольга Ивановна — химик, недавно она выступала по телевизору, рассказывала о заводе, на котором работает. Очень спокойная, очень вежливая и ласковая, Ольга Ивановна всегда нравилась Моте, но увидев ее на экране телевизора, Мотя прониклась к ней почтительным уважением. Анька говорит, что в последнее время Мотя заважничала еще больше, но Мотя хорошо знает, что это она болтает от зависти.

Услышав, как по коридору протопала Леночка, Мотя спряталась за книжный шкаф. Приоткрыв дверь, Лена удивленно оглядела пустую комнату.

— Тетя Мотя, ты где?

Мотя молчала, беззвучно хихикая в кулак.

— Я знаю, ты опять спряталась.

Высунув голову, Мотя пропела:

— Ку-ку!

— Когда-нибудь ты меня очень испугаешь, — сказала рассудительная Леночка, — и я сделаюсь дурочкой.

— Ну да, тебя испугаешь!

— Я храбрая, да?

— Даже очень, — ответила Мотя, — только ты много болтаешь. Завтракать иди, опоздаешь в детский сад.

Она схватила под мышки Леночку, потащила на кухню.

— Ой, опять манная каша! — воскликнула Лена, но за стол села и, морщась, самоотверженно стала есть. — У тебя нет никакой фантазии, тетя Мотя.

— Не ври, пожалуйста, — сказала Мотя. — Ешь, что дают.

— Я и ем, — печально проговорила Лена. — Я могу ничего не есть, мне нужно закаляться. Вырасту, в ракете на Марс полечу, а там, может, вообще ничего не придется есть.

— Не воображай из себя, сумасшедшая! — строго сказала Мотя. — Нам уходить пора.

— А тебе хочется на Марс полететь? — спросила Лена.

— Что я, дура, что ли, мне и здесь хорошо, — ответила Мотя и рассердилась: — Довольно языком чесать, идти надо!