Кондотьер Богданов

Богданов наклонился и осторожно коснулся губами русой макушки, затем поцеловал завитки на затылке. Она тихонько вздохнула и обмякла. Богданов прошелся по плечикам, затем – лопаткам, двинулся вниз по спинке, пока не уткнулся в упругие полушария. Отдав им должное, он прочертил губами след от бедер до узких пяточек, надолго задержавшись в подколенках. Тело ее трепетало, Аня дышала порывисто и часто. Усилием воли он сдержал порыв страсти и отпрянул. Она замерла, вытянув руки вдоль тела, затем вдруг соскользнула с кровати и сбросила на пол покрывало. Юркнула под перину и требовательно глянула на него.

– Ну?

– Анечка! – осторожно спросил Богданов. – Может, не надо?

– Мне сходить за пистолетом?

Богданов сбросил сапоги, стащил рубаху с портами и нырнул под перину. Она немедленно прижалась к нему. Он приник к ее губам, она отозвалась с неуемной жадностью. Он еле смог оторваться. Отодвинул, поцеловал маленькую грудь, вторую… В этот миг рассудок покинул его. Он не помнил, как оказался над ней, смирной и желанной. Его руки скользнули ей под плечики, он приподнял и прижал ее к себе – ласково, но сильно, и не отпускал, пока последняя судорога не сотрясла его тело. Упав на перину, Богданов уставился в потолок, не видя его. Она лежала рядом – тихо и неподвижно. Он нашел ее руку, погладил.

– Девчонки говорили: в первый раз больно! – сказала она. – Я ничего не почувствовала!

– Совсем ничего?

– Совсем-совсем!

– Я так старался! – огорчился Богданов.

Она настороженно подняла голову и разглядела смешинки в его глазах.

– Опять? Мало мучила?

– Достаточно! – заверил он.

– То-то! – сказала она. – Еще не так могу!

– Не сомневаюсь!

– Каждый день мучить тебя буду! – пообещала Аня. – Ты у меня поплачешь!

Богданов вздохнул.

– Ладно! – сказала Аня. – Каждый день не буду! По понедельникам!

Богданов вздохнул снова.

– Вредный! – Она схватила зубами его мочку и слегка прикусила. Затем выпустила и поцеловала. Он погладил ее по плечу.

– Как быстро все! – сказала она, ероша его волосы. – Даже понять не успела.

– Я понимаю так, – сказал он, – я прощен?

– Не совсем. Но я над этим подумаю.

Богданов опять вздохнул.

– Чего развздыхался? – спросила она сердито. – Ведь получил, чего хотел? Целовал, гладил?..

– Я боюсь, что ты поспешила. Не в того Богданова влюбилась. Кроме прочего, я выпиваю, курю и ругаюсь матом…

– Ничего! – сказала она. – Перевоспитаем!

– Представляю! – сказал он. – Комсомольское собрание. Повестка дня: персональное дело комсомольца Богданова, погубившего девичью честь штурмана Лисиковой.

Аня хихикнула.

– Слово для выступления предоставляется пострадавшему штурману…

– Я бы выступила! – сказала Аня мечтательно. – Я бы рассказала!

– В подробностях?

– Разумеется! Как обнимал, куда целовал…

– Зачем?

– Чтоб завидовали!

Богданов фыркнул и, не выдержав, захохотал. Она чмокнула его в висок.

– Самое обидное, – сказала со вздохом, – никто не поверит. Скажут: наговариваю!

– Я чистосердечно раскаюсь! Пообещаю, что не повторится!

– Я тебе пообещаю! – пригрозила она. – Ишь чего захотел! Сейчас же повторим!

– Я бы сначала перекусил.

– Проголодался, бедненький! Мне пожалеть? Пирожочек принести?

– Обожаю пирожки! – заверил Богданов.

– Нетушки! – сказала она строго. – Завтрак надо заслужить!

Он смотрел жалобно.

– Ладно, принесу! – Она полезла из-под перины. Богданов вознамерился следом, но Аня припечатала его к кровати. – Лежи! Сама схожу! А ты жди. Чтоб ни шагу! Позавтракаем и продолжим! Мне вчера обещали повторить слова. Расскажешь, как по мне сохнешь! Какая я красивая! Не забудь, что я для тебя – Родина… Лежи вот и вспоминай!

– Рад стараться! – отрапортовал Богданов.

– Как голодный, так послушный, – сказала Аня. – Как сытый, сразу гадости молоть – и за язык тянуть не надо! Может, тебя совсем не кормить?

Богданов сделал умильное лицо и чмокнул ее в плечико. Аня соскользнула на пол и потянулась к рубахе. Богданов с замиранием сердца следил за ней, любуясь мягкими, нежными линиями ее тела. Она почувствовала взгляд, обернулась.

– Отвернись! – сказала, краснея. – Бесстыжий!..

16

Наутро Богданов съехал от княжны. Хоромы напоминали ему казарму: много людей, много праздных глаз, стремящихся заглянуть туда, куда им не следует. К тому же от самолета далеко. Расторопная Ульяна нашла им жилье неподалеку от капонира, чего и хотел Богданов. «ДТ» под рукой, а он рядом. Пусть немцы сунутся…

Дом представлял собой теплую избу и неотапливаемую клеть, разделенные просторными сенями. Эту клеть под деревянной крышей без потолка и с волоковыми окнами лейтенант снял у немолодой вдовы. За горстку серебра вдова обещалась также готовить и прибирать. Последнему Аня пыталась воспротивиться, заявив, что сама в состоянии вести хозяйство, не белоручка. Богданов еле уговорил. Напомнил, что недавно она лежала при смерти, после ранения надо оправиться. А буде вздумает противиться, он станет перед печью и к ухватам ее не подпустит. Поколебавшись, Аня согласилась.