Кондотьер Богданов

Пользуясь тем, что глаза ему оставили открытыми, лейтенант старательно запоминал дорогу. По сути это была тропа, позволяющая проехать повозке в одном направлении. Двое всадников едва помещались рядышком. Богданов физически ощущал присутствие меченого, скакавшего слева. От немца кисло пахло потом и чесноком, запах усиливался, когда охранник наклонялся, чтоб проверить путы. Меченый не оставлял пленника без внимания ни на минуту; очевидно, имел на это строгий указ.

Тропа прихотливо петляла по лесу, изредка выбегая на небольшие полянки или пересекая сонные ручьи. Один раз пришлось преодолеть лесную речку. Брод оказался глубоким, вода доходила лошадям до шей. Всадники вытащили ноги из стремян и подняли их, чтоб не замочить. Богданов сделать это не мог и теперь ехал, чувствуя, как хлюпает вода в сапогах. Отряд скакал и скакал без роздыху. Солнце палило нещадно, в знойном воздухе стоял густой аромат растопленной смолы и хвои. Андрей весь взмок, одежда пропиталась своим и конским потом. Пот катил со лба, нависал тяжелыми каплями на бровях и скатывался в глазницы. Связанные руки не позволяли смахнуть капли. Пот щипал глаза, мешая смотреть. Тем не менее, как заметил лейтенант, лес вокруг кишел живностью. Он увидел стайку косуль, перебежавших им дорогу, застывшего столбиком зайца под кустом и даже волка. Зверь стоял у края поляны, которую они пересекали, и смотрел на людей без испуга, даже с каким-то интересом. Богданову этот интерес не понравился…

Чем далее уходил отряд от Плескова, тем более падал духом лейтенант. По всему выходило, что стерегут его крепко. На стоянке свяжут ноги и руки и оставят лежать кулем – ни развязаться, ни отползти. Так и до Вендена дотащат. Плен…

В полку Богданова имелся экипаж, побывавший в плену. Летчиков взяли при вынужденной посадке в немецком тылу, ранеными. Это им впоследствии помогло. Через месяц наступавший фронт освободил лагерь. Немцы бежали быстро, поэтому не успели пленников вывезти или расстрелять. Летчиков допросили, убедились в правдивости показаний и вернули в полк. Даже ордена, отобранные немцами, восстановили. Несмотря на счастливый поворот дела, офицеры держались особняком, ощущая себя изгоями. Им не позволили остаться в одном экипаже, пилота не посылали в тыл к партизанам – при выполнении таких заданий летают без штурмана. Летчики относились к бывшим пленникам сочувственно: любой мог оказаться на их месте. А вот начальство не доверяло…

Чувство унижения и беспомощности угнетало Богданова. К моральным мукам добавились физические. Лейтенанта все больше томил мочевой пузырь. Отряд не останавливался ради таких пустяков, всадники на ходу спускали штаны, привставали на стременах и пускали струю. Развязать гашник на портах Богданов смог бы, но привстать мешал ремень, связывавший ноги. Можно было знаками попросить меченого о помощи, но лейтенант понимал: немец только потешится. Посмеется, когда пленник напустит в порты.

Прошло несколько часов. Лес стал редеть. Высокие сосны и ели, подступавшие к дороге, сменили осины, затем заросли орешника. Теперь можно было видеть не только спины охранников, но и синее небо над зарослями. В этот момент лейтенант и различил отдаленный стрекот. Поначалу ему показалось, что он ослышался, но стрекот нарастал, и Богданов узнал этот звук. Пряча колыхнувшуюся радость, он не стал поднимать голову. Звук слышали и немцы. Они крутили головами, но глянуть в небо не догадывались. Стрекот раздавался то справа, то слева, то нарастал, то отдалялся, а затем и вовсе пропал в отдалении. Богданов совсем пал духом: не заметили…

Отряд выехал на широкий луг. Это была речная пойма, край которой терялся далеко впереди. Луг порос высокой травой, доходившей коням до колен. Внезапно отряд замер. Навстречу скакал разведчик. Он отчаянно махал руками, привлекая внимание, но все и без того видели, чего тот испугался. В синем небе навстречу отряду, стрекоча, неслась птица. Большая, с крыльями в два ряда и сверкающим диском вместо клюва. Вот она опустила нос и стала быстро снижаться. Немцы смотрели на нее завороженно. Богданов понял, что сейчас произойдет, собрался. Дымный след оторвался от самолета и устремился к земле. Лейтенант припал к шее жеребца…

«Эрэс» грохнул прямо перед мордами коней. Передние упали, задние заржали, вставая на дыбы. Строй всадников мгновенно превратился в толпу обезумевших людей и лошадей. Богданов с трудом удержал коня и послал его вперед. Жеребец перескочил через крупы убитых лошадей и выскочил на луг. Но тут же закрутился на месте, пытаясь встать на дыбы. С неба неслось стрекочущее чудовище…