Конан-варвар. Неизвестные хроники

О том, как варвар успеет отскочить, Садриддин не беспокоился: сам же, хотя и шёл как обычно в двух шагах позади, еле успел увернуться от запрыгавших по плитам камней!

— Бэл раздери. Ну и как нам теперь перелезть через завал?

— А… Может, не надо через него перелезать? Вон там же — комнаты. Сообщающиеся. Может, обойдём?

— Плохое предложение, юноша. Комнат и дверей в них — верно, навалом. Но для чего, как ты полагаешь, нам попытались перекрыть основной ход? Вот именно. Для того, чтоб мы как раз и попытались — обойти. Наверняка те, кто шёл тут до нас, тоже так думали… Ну и где они? То-то. Поэтому держи повыше плошку — я полез.

Действительно, скоро лоснящаяся от пота спина киммерийца, не заботившегося больше о соблюдении тишины, раскидывая в стороны обломки и глыбы, скрылась в расчищенной могучими руками дыре в завале. Почти тут же там возникло его лицо:

— Забирайся. Дальше — пройдём.

Коридор, всё так же через регулярные промежутки оснащённый дверьми, тянулся и тянулся.

Конан, методично открывавший все эти двери, только чтоб лишний раз убедиться, что в них кроме клубящихся чёрных туч, ничего нет, иногда ругался уже вслух: вместо пола в таких помещениях обычно имелась бездонная дыра, казалось, уводящая в подземелья того самого Мардука. Садриддин помалкивал, продолжая оглядываться назад.

Ничего там не показывалось. Или он просто не мог этого «чего-то» разглядеть…

Вдруг варвар остановился. Садриддин напрягся было, но напарник пояснил:

— Хватит ходить на голодный желудок. Подошло, наверное, уже время ужина, а мы с тобой и на обед маковой росинки в рот не взяли. Садись. Вот здесь — безопасно. Вроде.

Перекусывали, неторопливо запивая лепёшки и кусочки вяленного мяса скупыми глоточками воды. Киммериец ел, аккуратно от лепёшки отламывая. Садриддин просто кусал. Крошек оба старались не оставлять: мало ли… Поели за десять минут.

— Не нравится мне это место. — прервал вдруг словно тисками давящую уши тишину, Конан, — Коридор покоев Малики должен был кончиться ещё пару миль назад, а он всё тянется и тянется. Словно здесь не только время, но и пространство — заколдовано. Как бы… растянуто! Две мили — это мы уже, считай, за пределами городской стены Биркента!

— Да, точно. Но как такое возможно, Конан?

— Сам не знаю. Но сталкивался. Маги, они же — не люди. Им всегда мало места на обычной земле. Им подавай простор, размах… В своих замках и крепостях они как только не изощряются с этим самым пространством. Да и снаружи… Недаром же большая часть чародеев, что я встречал, хотела захватить власть над целыми странами. И континентами. Да и над всей Ойкуменой.

— А много чародеев ты встречал, Конан?

— Порядком. Только вот не скажу, что у меня от этих встреч сохранились приятные воспоминания. — от Садриддина не укрылось, как щека варвара дёрнулась, — Куда чаще приходилось не загадки, как здесь, разгадывать, лазая по созданным кем-то коридорам Лабиринта, словно крыса — а свою жизнь защищать в открытом бою!

— То есть, раньше ты…

— Ну да. Просто отрубал, если получалось, головы таким претендентам на мировое господство. А если не получалось сразу голову — разные другие части тела. Ну, или в крайнем случае — убивал не мечом, а каким другим орудием: для каждого мага, знаешь, подходит своё, обычно заколдованное, оружие: копьё, костяной нож, серебряный клинок, огонь… Правда, все эти ребята обычно норовят защититься в первую очередь — с помощью своей магии. Ну, а нам, простым смертным, тут нужны средства, нейтрализующие… Или хотя бы — указывающие на неё.

— А у тебя, значит, есть…

— Да. — Конан показал кинжал, — Вот этот шарик на рукоятке — моя магическая защита. Друг подарил. Да и меч мой — тоже волшебный. Получил я его… неважно. Главное — он отлично рубит головы даже заколдованных тварей. Да и их хозяев. — и вдруг, без перехода, — Поел, что ли? Ну, пошли.

— Неужели мы никогда не дойдём до конца этого коридора?

— Почему же? Дойдём рано или поздно. — очередной перекус застал напарников уже в добром десятке миль от «входа», — Даже самый могучий чародей имеет свои, так сказать, пределы. Но напрягает меня не это.

— А что, Конан?

— А то, что мы до сих пор не встретили ни единого следа, не говоря уж об останках, тех, кто вошёл сюда раньше нас.

— Но… Для них же время тоже — того… Проходит по-другому! Может, они ушли гораздо дальше?

— Возможно, конечно… Только вот не верится мне, что все они вот так, походя, справились с каракуртами, тигром, нетопырями, крысами, змеями, (Это, кстати, были чёрные мамбы — чертовски ядовитые гадины из земель Зулу!) и мантикорой. Даже мне пришлось попотеть. — Конан, разумеется, скромничал. Мантикору, жуткую помесь львицы со скорпионом, он уложил в два титанических удара — первым отрубил напрочь хвост с ядовитым жалом, а вторым — вскинувшуюся от боли голову. А удалось это сделать потому, что Садриддин наконец прошёл боевое крещение: помахал перед мордой странного создания своим мизерикордом, а затем плюнул прямо в морду твари.

Тварь удивилась, на долю секунды забыв об обороне! Конан воспользовался.