— Если отдашь этой женщине свою одежду, — сказал он, — отдам тебе эту деньгу.
Горянка отреагировала сразу же. Широко улыбнувшись от удивления и удовлетворения, она с типично горским презрением к условностям охотно сбросила с себя вышитую безрукавку, сняла пышную юбку, брюки и рубашку с широкими рукавами, а также кожаные сандалии. Свернув все в узел, отдала сверток Конану, который передал его удивленной Жазмине.
— Иди за скалу и переоденься там, — приказал он, еще раз доказывая этим, что он не химелийский горец. — Сверни свое платье в узел и принеси мне, когда переоденешься.
— Деньги! — визгливо потребовала галзайка, с жадностью протягивая руку. — Золото, которое ты обещал.
Киммериец бросил ей монету, она поймала ее в воздухе, куснула для пробы, потом спрятала ее в волосы, наклонилась, подняла бурдюк и пошла дальше по дороге, лишенная стыда, равно как и одежды.
Конан ждал с некоторым нетерпением, пока Деви впервые в жизни оденется сама. Когда она вышла из-за скалы, он помянул Крома от изумления, и Жазмина ощутила прилив странного волнения при виде нескрываемого восхищения, написанного у него на лице. Она ощутила стыд, замешательство и укол тщеславия, которого до этого не ощущала, а от его горящего взора ее бросило в дрожь. Конан положил тяжелую ладонь на ее плечо и, повернув Деви, оглядел ее со всех сторон.
— О Кром! — сказал он, — В тех ниспадающих, неземных одеяниях ты казалась холодной, равнодушной и далекой, как звезды! Сейчас ты — женщина из плоти и крови! Ты ушла за скалу как Деви Вендии, а вышла как горская девушка — но в тысячу раз более прекрасная, чем все девки Забара! Была богиней, теперь — женщина!
Он с силой хлопнул ее по заду, и Жазмина, поняв это лишь как знак своеобразного уважения, не оскорбилась. Вместе с одеждой она словно сама изменилась. Ею овладели до сих пор сдерживаемые чувства и желания, словно бы, сбрасывая королевские одежды, она избавилась от уз предубеждений и условностей.
Но Конан не забывал о грозящей им опасности. Чем больше удалялись от Забара, тем менее правдоподобной была встреча с кшатрийскими отрядами, но он все равно постоянно прислушивался к отголоскам, свидетельствовавшим о том, что мстительные вазулы из Курума идут по их следам.
Устроив Деви в седле, Конан сам вскочил на коня и снова направил его на запад. Сверток с одеяниями, который девушка дала ему, он зашвырнул в тысячефутовую пропасть.
— Зачем ты сделал это? — спросила она. — Почему не отдал одежду девушке?
— Всадники из Пешкаури прочесывают горы, — сказал он. — Горцы будут в ответ нападать на них, а те — уничтожать деревни, которые им покорятся. Они могут направиться и на запад. Если бы они нашли девушку, которая носит твою одежду, то пытками заставили бы ее говорить, и она могла бы их навести на наш след.
— А что она сейчас будет делать? — спросила Жазмина.
— Вернется в деревню и скажет, что на нее напали. Скорее всего, за нами вышлют погоню. Но вначале она должна пойти набрать воды: если она осмелится вернуться без нее, будет избита. Это дает нам запас времени. Нас никогда не поймают. Еще до захода солнца мы пересечем границу Афгулистана.
— Здесь совсем не видно следов людских селений, — заметила Жазмина. — Даже для Химелии этот район слишком безлюден. Мы не встречали ни одной проложенной людьми дороги с тех пор, как покинули тракт, на котором встретили галзайку.
В ответ он показал рукой на северо-запад, где она увидела вершину, окруженную остроконечными скалами.
— Это Имш, — сказал Конан. — Горские племена строят свои деревни как можно дальше от этой горы.
Жазмина окаменела.
— Имш, — шепнула она. — Гора Черных Колдунов!
— Так говорят, — ответил он. — Я еще никогда так близко не приближался к ней. Мы отклонились на север, чтоб не столкнуться с кшатрийскими воинами, которые могли бы углубиться аж до этих мест. Нахоженный путь из Курума в Афгулистан лежит на юге. Этот путь — старый, его редко кто использует.
Жазмина пристально вглядывалась в далекую вершину. Сжала руки так, что ногти впились в ладонь.
— Сколько нужно времени, чтобы доехать отсюда до Имша?
— Остаток дня и целую ночь, — ответил он с улыбкой. — Хочешь туда поехать? Во имя Крома, там не место для простого смертного, судя по тому, что рассказывают горцы.
— Почему они не соберутся и не убьют демонов, которые там поселились? — спросила она.
— С мечами против колдовства? Кроме всего, колдуны не вмешиваются в людские дела, разве что кто-то им вставляет палки в колеса. Я никогда не видел ни одного из них, хотя разговаривал с людьми, которые клялись, что их встречали. Говорили, что на восходе или закате солнца видели среди скал жителей Имша — высоких молчаливых мужчин в черных тогах.
— А ты? Побоялся бы на них напасть?
— Я? — Мысль об этом показалась ему неожиданной. — Ну, если б они мне перешли дорогу, то вышло бы: либо я, либо они. Хотя у меня с ними пока нет повода ссориться. Я прибыл в горы, чтобы собрать людей, а не для того, чтоб воевать с колдунами.