Конан из Киммерии

Леденящее кровь рычание послышалось за его спиной, он живо обернулся и в ту же секунду рубанул сплеча по пантере, приготовившейся к прыжку на него с металлически поблескивающего стола. Еще до того, как удар достиг цели, видение исчезло, и меч оглушительно лязгнул по несокрушимо твердой поверхности. Он сразу почувствовал что-то ненормальное. Меч прилип к столу! Он дергал и тянул его изо всех сил, но тот не поддавался. Это уже был не гипнотический трюк. Стол был гигантским магнитом. Конан схватился за рукоять обеими руками, когда голос сзади заставил его оглянуться. На него шел человек, который наконец поднялся с дивана.

Лишь слегка более высокий, чем Конан, но намного массивнее, Ваал-Птеор неясно вырисовывался перед ним махиной угрожающих размеров. Он представлял собой устрашающий образец исполинской мускульной силы. Его огромные руки были неестественной длины, а уродливо большие лапы судорожно сжимались и разжимались, как в конвульсии. Конан отпустил рукоять своего намертво прижатого к столу меча и стоял, ничего не говоря, наблюдая за своим врагом сквозь прищуренные веки.

— Пропала твоя голова, киммериец! — издевательски проговорил Ваал-Птеор. — Я откручу ее с твоих плеч, как голову цыпленка, голыми руками! Сыны Косалы приносят жертву Яджару именно таким образом. Варвар, ты видишь перед собой душителя Йота-Понга. Жрецы Яджара выбрали меня еще в раннем детстве и тренировали с тех пор вплоть до того, как я вошел в зрелые годы. Они учили меня искусству убивать голыми руками — потому что только такие жертвы предписаны нашим законом. Яджар любит кровь, и мы не проливаем впустую ни единой капли из жил наших жертв. Когда я был совсем мал, они давали мне душить младенцев, мальчиком я имел дело с молодыми девушками, в юношеском возрасте мне доставались женщины, старики и подростки. И только достигнув полного расцвета сил, я получил возможность убивать на алтаре Йота-Понга сильных мужчин. Долгие годы я приносил жертвы Яджару. Сотни шей ломались с хрустом и треском между этими пальцами… — Он пошевелил ими перед пылающими гневом глазами киммерийца. — Тебя не касается, почему я сбежал из Йота-Понга и стал слугой Тотрасмека. Через минуту ты вообще потеряешь способность любопытничать. Жрецы Косалы, душители жертв для Яджара, намного сильнее, чем могут представить люди. А я самый сильный из них. Сейчас я сверну тебе шею своими руками, варвар!

И подобно двум кобрам, громадные длани сомкнулись на горле Конана. Киммериец не предпринимал никаких попыток увернуться или отбиться от них. Вместо этого его собственные руки быстрым как молния движением метнулись к бычьей шее косаланца. Черные глаза Ваал-Птеора расширились, когда он почувствовал жгуты мощных мускулов, защищающих горло варвара. С рычанием, рвущимся из его глотки, он напряг все свои нечеловеческие силы. Узлы, горы и канаты мускулов вздулись и перекатывались на его массивных руках. И вдруг приступ удушья перехватил его дыхание, когда пальцы Конана сцепились на его горле. На миг они застыли, как статуи, их лица с побагровевшими, вздувшимися жилами на висках были воплощением напряжения. Тонкие губы Конана расползлись в невольном оскале, сквозь крепко сжатые зубы прорывалось рычание. Глаза Ваал-Птеора почти вылезли из орбит, в них все больше нарастало выражение ужасного удивления и слабые проблески страха. Оба стояли неподвижно, как изваяния, только мускулы вздувались на их напрягшихся руках и упирающихся в пол переплетенных ногах. Силы, превышающие все обычные человеческие представления, сошлись в этой схватке — силы, способные вырывать с корнем деревья и крушить воловьи лбы.

Воздух внезапно вырвался со свистом сквозь разжатые зубы Ваал-Птеора. Его лицо побагровело, страх затопил глаза. Мускулы на руках и плечах гиганта, казалось, были готовы лопнуть, однако мощная шея киммерийца не поддавалась теряющему уверенность напору. Она напоминала переплетение железных канатов. Одновременно плоть самого Ваал-Птеора начинала расползаться под железными пальцами киммерийца, которые погружались все глубже и глубже в слабеющие мускулы, расплющивая их вместе с яремной веной и вдавливая в дыхательное горло.

Скульптурная неподвижность группы внезапно сменилась неистовыми рывками, так как косаланец, одолеваемый рвотными судорогами, начал дергаться и вырываться, стараясь откинуться назад. Он выпустил горло Конана и ухватил его за запястья, чтобы оторвать эти неумолимые пальцы.

Стремительным выпадом Конан оттолкнул его назад, так что тот ударился копчиком о стол. Конан продолжал перегибать его через край, все дальше и дальше, пока спина врага не начала хрустеть, готовая переломиться.

Низкий смех Конана был безжалостен, как звон стали.