Конан из Киммерии

На этом человеке не было ничего, кроме набедренной повязки и высоко зашнурованных сандалий. Кожа его была коричневой, черные волосы коротко подстрижены, а выпуклые глаза беспокойно бегали на его широком самодовольном лице. Он был непомерно широк и объемист, с громадными конечностями, на которых при малейшем движении взбухали и перекатывались мощные мускулы. Таких больших рук Конан никогда не видывал. Уверенность в своих колоссальных физических силах сказывалась в каждом его движении и интонации.

— Почему не входишь, варвар? — насмешливо позвал он, сопровождая свои слова издевательским жестом, означающим подчеркнуто вежливое приглашение.

Взор Конана начал зловеще разгораться, и он настороженно ступил в комнату с мечом наготове.

— Кто ты такой, демон тебя подери? — зарычал он.

— Я Ваал-Птеор, — отвечал человек. — Когда-то много лет тому назад и в другой стране меня называли иначе. Но это хорошее имя, а почему Тотрасмек дал его мне, об этом тебе расскажет любая храмовая девка.

— Значит, ты его пес! — загремел Конан, — Ну так будь проклята твоя коричневая шкура, Ваал-Птеор! Где девушка, которую ты втащил сюда только что?

— Мой хозяин принимает ее у себя! — рассмеялся Ваал-Птеор, — Слышишь?

За дверью, расположенной напротив той, в которую вошел Конан, слышались слабые женские крики, приглушенные расстоянием.

— Демон унеси твою душу! — Конан сделал было шаг по направлению к двери, но повернул назад, кожа его горела. Ваал-Птеор продолжал смеяться над ним, и этот смех граничил с угрозой. Шерсть поднялась дыбом на загривке у Конана, и красная волна кровожадной ярости застлала глаза.

Он кинулся к Ваал-Птеору, суставы на его руке, держащей меч, побелели. Быстрым движением смуглый великан бросил что-то навстречу. Это была светящаяся кристаллическая сфера, мерцающая в колеблющемся свете.

Конан инстинктивно попытался уклониться, но каким-то чудом шар задержался в воздухе, в нескольких футах от его лица. Он не упал на пол, но повис, как будто подвешенный на невидимых нитях в пяти футах от пола. И пока Конан в изумлении смотрел на него, он начал вращаться со все нарастающей скоростью. С каждым оборотом его размеры увеличивались, он раздувался, контуры становились неясными, туманными. Он заполнил уже всю комнату. Конан оказался внутри вихря, который поглотил мебель, стены, улыбающуюся физиономию Ваал-Птеора. Осталась только слепящая голубоватая туманность, вращающаяся с непостижимой скоростью. Ужасный ветер свистел в ушах Конана, он трепал его и валил с ног. Казалось, вот-вот он будет вовлечен в сумасшедшее кружение.

Давясь своим криком, Конан откинулся назад, его перевернуло несколько раз, и тут он почувствовал за спиной твердую стену. Иллюзия кружения сразу пропала. Вращающаяся необъятная сфера исчезла, как лопнувший мыльный пузырь. Конан опять оказался в комнате с серебряным потолком, и только серый туман клубился у его ног. Ваал-Птеор по-прежнему сидел, развалясь на диване, сотрясаясь от беззвучного смеха.

— Сукин сын! — заорал Конан и ринулся к нему. Но туман, поднявшийся от двери, накрыл коричневого гиганта. Ничего не видя в накатившем облаке, пытаясь ощупью добраться до своего врага, Конан ощутил вдруг какое-то головокружительное смещение в пространстве — комната, туман и смуглокожий сошлись в одну точку. Он обнаружил себя стоящим в одиночестве на каком-то топком болоте, среди зарослей высокого тростника. Низко опустив тяжелую голову, на него стремительно несся буйвол. Он отскочил в сторону, стараясь увернуться от наставленных на него изогнутых, как сабли, рогов, и вогнал свой меч под лопатку животного, точным ударом проткнув его сердце. И в следующий момент он увидел вместо буйвола, умирающего в грязи, Ваал-Птеора. С проклятием Конан отсек ему голову, та взлетела высоко над землей и… вцепилась звериными клыками прямо в его горло. Изо всех своих немалых сил он старался оторвать ее от себя — и не мог. Он задыхался… давился… Потом был толчок, стремительный полет сквозь неизмеримое пространство, сопровождаемый ревом и хохотом, удар, шок — и вновь он очнулся в комнате с Ваал-Птеором, голова которого крепко сидела на плечах, а сам он беззвучно смеялся, как ни в чем не бывало развалясь на своем диване.

— Гипнотизм! — невнятно прорычал Конан, изо всех сил в неистовой досаде буквально роя ногами мрамор, за неимением земли.

Его глаза полыхали ярким пламенем. Коричневый пес разыгрывал его, делая из него посмешище! Но в этих маскарадных представлениях и детских играх с туманами и воображаемыми тенями невозможно расправиться с ним. Надо просто рвануть вперед и всадить в него меч, так чтобы коричневый прислужник распластался под ногами искалеченным трупом. На этот раз Конан не позволит морочить себя всякими иллюзорными тенями… Но он опять был одурачен.