Конан и Слуга Золота

Сплюнув и поморщившись от запаха, Конан взглянул ещё раз на червяка, жалко пресмыкавшегося теперь у его ног. Интересно, он и вправду сломлен или прикидывается, чтобы выиграть время и рассказать о киммерийце своим сообщникам? Или…

Или он просто жалкая, боящаяся даже своей тени пешка в чьей-то крупной игре, не посвящённая ни в какие детали и опасающаяся лишний раз даже взглянуть на запрещённые ему вещи и дела? Впрочем, какая ему-то разница?

— Ладно, ты, трусливая мразь! Слушай внимательно! Если хочешь жить и спасти своих щенков, помалкивай о нашем разговоре! А я-то уж точно никому о нём не скажу. — Варвар вновь брезгливо сплюнул. — Но если ты, упаси Мирта твою трусливую душонку, выйдя отсюда, передумаешь…

Ничтожество на полу слабо всхлипнуло и выдохнуло:

— Нет, Конан. Ради детей я… у меня нет выбора. Я буду молчать.

— Хорошо. Теперь нам надо сделать так, чтобы никто о нашем разговоре не догадался. Слушай. Сейчас ты… — инструкции и угрозы Конан изрекал лишь пару минут — больше времени терять было нельзя, а то слишком долгого отсутствия Эрека могли хватиться и клиенты, и помощницы-помощники во главе с женой.

Одновременно с указаниями варвар быстро прокручивал в голове ситуацию.

На первый взгляд всё было вроде неплохо: мало ли куда взбредёт в голову отправиться двум коллегам по древнейшей профессии, чтобы посплетничать о своих делах или… хм. Друзьях или подругах. Или подкупить чего. Да и осведомителем он обзавёлся. Может, пока успокоиться и подождать?

Но что-то всё же смущало и беспокоило киммерийца. В рассказе и Каринэ и Эрека. Нет, не то, что было сказано, а скорее то, что можно было додумать.

Крошечный червячок предчувствия не желал слушать доводов рассудка и всё пищал и пищал: «Опасность!» Внутренний голос безошибочных инстинктов говорил Конану, что он всё равно опоздал и зло уже свершилось. Что охотились точно не за ним. Что его воспринимали лишь как досадную помеху — свидетеля. И ещё говорил ему внутренний голос, что его прекрасную и такую бойкую подругу надо спасать! И спасать быстро!

* * *

Наигранно-весёлое щебетание Лавины уже начинало не на шутку раздражать.

Вздохнув, Каринэ поправила головной платок и в очередной раз закатила глаза, ругаясь про себя. Мысль прогуляться по городу и прикупить подешевке ароматических притираний у знакомого шемита уже не казалась ей такой удачной, как полчаса назад. Достала же её эта шлюха!

Любопытство Лавины было чрезмерным, а чувство такта, кажется, отсутствовало вовсе. И всё-то ей нужно знать: и кто такой этот волосатый гигант, и где они встретились с Каринэ, и когда? И чем он занимается, и откуда у него деньги? И что он любит, и как хочет, когда… ну ты понимаешь, дорогая?.. О, он же такой здоровый! Наверное, ненасытен, как дикий бабуин! И как ты выдерживаешь, бедняжка!.. И как… — ну и так далее в том же духе. Нездоровый интерес к северному гиганту был явно неподдельным…

В то же время, когда Каринэ пыталась перевести разговор на теперешнего благодетеля Лавины, та лишь досадливо отмахивалась, называя его старой похотливой образиной, противной макакой, и, давая понять, что он помимо старости и богатства ещё и капризен, словно дитя, и его дряблое тело, гадкие привычки и крохотное… мужское достоинство уже сидят у неё в печёнках. Ах, если бы не его деньги… Ну, ты понимаешь, дорогая?

Она понимала.

Она нутром чувствовала назревающий подвох.

И чем больше щебетала её опасливо оглядывающаяся спутница, тем крепче становилась уверенность Каринэ, что не всё в порядке с этой Лавиной. Ведь никогда раньше они не были особо близки. И, ох, неспроста конкурентка, которую в глубине души Каринэ и вправду недолюбливала, заявилась сегодня к ней.

Заявилась якобы извиниться за ночное беспокойство. История о том, как она перепутала коридор и дверь, была не слишком-то правдоподобна. Даже для пьяной женщины. А ведь ночью Лавина не была пьяна — в этом Каринэ была уверена. Но она держала пока свои сомнения и неприязнь при себе, всё больше раздражаясь, что согласилась выйти на улицу. Да и Конан, если вернётся, будет недоволен её отсутствием.

Лавина, казалось, не замечавшая испортившегося настроения спутницы, теперь поносила одну из их коллег — Зарему из «Корабля пустыни». Та однажды отлупила её и разорвала на ней платье — якобы Лавина отбивала у неё клиента. А она — тоже мне, воплощённая добродетель! — разумеется, этого не делала! Она не такая! Что же, она и сама, что ли, не найдёт себе?.. Поклёп! Ну, ты понимаешь, дорогая?

Ну, конечно, поклёп, — усмехнулась про себя Каринэ, — конечно, не делала!

Тебя била, если правильно помнится, не одна только Зарема. Тебя лупили и таскали за жиденькую шевелюру и Максуда, и Анзия, и Лаик… Кстати, Лаик что-то давненько не видно. Она-то на твой счёт, «дорогая», не обольщалась. Да вот и сейчас чем ты, интересно, занята? Хотя за себя она не волновалась и в своём необузданном друге была вполне уверена.