Конан и Слуга Золота

Наконец, зайдя в большую и мрачную подземную комнату, заложив очередной засов и подойдя к столу, Дерхем-оглы зажёг от принесённой свечи большую лампу, чётко осветившую даже все самые отдалённые углы этого вполне защищённого по всем стандартам от прослушивания места, где уж точно никто бы им не помешал.

Повернувшись к киммерийцу, он уже откровенно плотоядно ухмыльнулся и сказал на более для них привычном туранском:

— Располагайся! — после чего они уселись на прочные табуреты, стоявшие у простого деревянного стола. С хрустом потянувшись и усмехнувшись ещё раз, как-то сразу помолодевший и распрямившийся заморанец буркнул:

— Тошнит меня от местного способа ведения деловых разговоров. Если надо, скажем, кого-то просто убить, то приходится начинать за тридевять земель: дескать, живёт там-то и там-то один человек. А у него есть брат. Двоюродный. Он, конечно, замечательный, и добродетельный во всех отношениях, и законопослушный и всё такое… Но вот если бы он, ну, то есть этот брат, поехал, скажем, на охоту, а лошадь бы, к примеру, случайно — понесла, а стремя — порвалось, и он бы упал и ударился — сохрани Мирта! — головой о камень, а лекарь бы опоздал, так как был, скажем, на принятии родов… А тут кто-то оставил мне на хранение кошелёк для неизвестного мне лица, которое пришло бы случайно рассказать мне об этой банальной истории… А я даже и не знаю, что в этом кошельке, который я по рассеянности передал бы этому лицу, лежало, оказывается, сорок золотых! Ну и так далее в том же духе. Тьфу! — он с отвращением сплюнул, покачав головой.

— Но — сам понимаешь. Приходится соответствовать. А то не впишусь в местный менталитет. А должен вроде…

Ладно, выкладывай, что там у тебя на этот раз. Опять драгоценные камни?

Конан, отрицательно покачав головой, тоже ухмыльнулся:

— Да уж, в Шадизаре нравы-то попроще были… Но если честно, уважаемый Шеймос, местные обычаи и традиции написаны словно специально для тебя! Ты и в них замечательно освоился, словно здесь и родился! Хвала Мирте, что у меня в такой маскировке нет необходимости. Актёр из меня никудышний!

— Но ведь ты и не собираешься, надеюсь, оставаться здесь жить, как я?

— Нет, конечно, Неграл меня раздери! — Конан не мог не уловить нотки опасения в сразу посуровевшем тоне. — Удивляюсь я, чего и ты здесь задержался! Здесь и спереть-то нечего! Полунищая страна, зависимая от королей Аргоса, и идиот-обжора на троне! Нет, эта провинциальная дыра точно — не по мне! Я люблю широкие возможности. Простор.

— Вот уж спасибо. Хватит с меня простора, если ты под этим разумеешь, как всегда, суету, драки в кабаках и проблемы с власть имущими! Меня эта, как ты выразился, тихая дыра вполне устраивает. И я собираюсь здесь жить! С семьёй и наследниками!

— Ну и на здоровье. Кстати, насчёт житья. Я бы тоже непрочь остаться в живых — подольше. Но сам понимаешь — у такого весёлого, шаловливого парня, как я, обязательно найдутся какие-нибудь… э-э… завистники. Ну, или люди без юмора, не понимающие моих невинных проделок, ну, или…

— Или просто — желающие вернуть то, что ты у них спёр! — докончил умную мысль варвара сердитый Шеймос. — Хватит, Конан. Мы — одни. Говори по делу!

— С удовольствием. Я, знаешь, человек прямой. За тридевять земель ходить не буду. Байек про двоюродного брата рассказывать не собираюсь. Дело, знаешь, такое…

После получаса оживлённой беседы, когда наконец сторговались о приемлемой сумме и договорились о способах связи, оба продрогших, но довольных авантюриста смогли наконец покинуть безопасный, но сырой и промозглый закуток огромных подземных владений Шеймоса — прожжёного и беспринципного деляги, старого знакомого варвара, ставшего в этом заштатном городке тем, кого в более поздние годы назвали бы главой одного из могущественных кланов организованной преступности. Или, попросту говоря, местной мафии. Но люди тогда, в мире Конана, смотрели на вещи проще, называли вещи своими именами и не выдумывали излишне сложных терминов.

Наверху прощались так же цветисто и вычурно, как и в начале беседы. И вышел Конан с теми же предосторожностями, что и зашёл. Приезжие из другой страны уж точно не проследили бы. Впрочем, никого за собой он так и не обнаружил вплоть до самого постоялого двора.

Здесь его ждал неприятный сюрприз. Каринэ в его комнате не оказалось. И в её — тоже. Впрочем, как и во всём «Медном быке».

* * *

Боташ аккуратно и бережно поднёс ножку куропатки, обмакнув в нежнейший пряный соус, к своему уже немного утомлённому рту. Долго обгрызал сочную и хрустящую корочку. Небрежно отбросил то, что осталось, под дастархан.

Уже три месяца прошли для него совершенно спокойно, и ужас от ночного визита проклятой твари стал забываться. Он снова смог нормально спать и есть, и даже опять поправился — вон, чёртовы шальвары вновь натянулись на ногах и животе. Однако правитель не обольщался: он знал, чему и кому обязан своим спокойствием да и самой жизнью.

Это и успокаивало его, и в то же время бесило…