Конан и день льва

Отправив Паллантида готовить гвардию, которая теперь пополнилась значительным количеством Черных Драконов, к походу, сам Конан удалился в свой шатер. Уже было поздно, на небе показалась первая, еще робкая, россыпь звезд, и он хотел лечь пораньше отдохнуть, чтобы к рассвету быть готовым к многочасовой скачке. Сняв камзол и стянув сапоги, Конан как был в рубашке и штанах, улегся на свою походную кровать. Вытянувшись во весь свой гигантский рост на койке, он оставил свечу гореть на тумбочке и погрузился в сон, впрочем, не надолго, так как внезапно своим звериным чутьем варвара ощутил присутствие в шатре кого-то постороннего. Он открыл глаза. Рука его потянулась к рукояти меча, лежавшего рядом, но тут же отпрянула, он увидел высокую женскую фигуру, стоявшую у входа. Незнакомка отбросила капюшон своего плаща и по ее плечам заструилось золото волос. Изумрудного цвета глаза в пол лица смотрели на него с нежностью и грустью.

— Кто ты? — почему-то с трудом ворочая языком, произнес он.

Девушка, продолжавшая смотреть на него с той же нежностью, едва слышно ответила:

— Я Ингонда. Впрочем это не важно. Не бойся меня. Я пришла предупредить тебя о смертельной опасности, грозящей тебе.

— Но как ты прошла в мой шатер? Там же гвардейцы?

Каждое из произнесенных слов давалось ему с большим трудом.

— Слушай меня и не пытайся говорить, а тем более звать на помощь. Это незачем, я не причиню тебе зла. Просто выслушай меня и я уйду. Твой враг очень сильный маг по имени Альдемар Дагобер. Сначала он поклялся убить Нумедедеса, чтобы отомстить за гибель родителей, но потом решил сам стать королем Аквилонии. Он бы совершил свою месть и сейчас, но ему мешает Туландра Ту, Дагобер опасается колдуна Черного Круга. Как только Туландра удалится из дворца, Дагобер проникнет в него, убьет Нумедидеса и, заставив силой своей магии поверить окружающих, будто он это ты, станет править Аквилонией. Если ты попытаешься помешать этому, он тебя просто убьет. Для этого ему ничего не нужно, он убивает силой мысли любого, никто не может ему противиться. Никто, кроме того, на ком одет амулет Рианонны.

Девушка расстегнула ворот платья и сняла с шеи амулет на витой серебряной цепочке. Подойдя к Конану, она одела амулет в виде двух полушарий ореха ему на шею и спрятала под рубашкой на груди.

— Носи его, не снимая ибо время вашей схватки близится. До нее осталось меньше суток. И еще. Дагобер даже без магии страшен в бою, так как способен ускоряться в несколько раз по сравнению в обычными людьми. В бою это дает ему колоссальное преимущество, так как противник воспринимается им чем-то вроде неповоротливого истукана, в то время как сам он настолько быстр, что движения его почти незаметны. Тут я помочь тебе ничем не могу, но надеюсь на твои инстинкты и реакцию варвара. А теперь прощай, я ухожу!

Она грустно улыбнулась, наклонилась над Конаном, лежавшим, словно в оцепенении, поцеловала его в губы и, набросив на голову капюшон плаща, вышла из шатра. Буквально сразу оцепенение, сковывавшее Конана, исчезло. Он сел на койке и рявкнул:

— Часовой!

Почти мгновенно полог откинулся и в шатер вошел Паллантид.

— Это ты? — спросил Конан. — Ты давно здесь?

— Да минут десять, Командор, — ответил гирканец.

— Видел женщину, которая выходила из шатра замгновение до того как я позвал часового?

Паллантид с удивлением посмотрел на него.

— Не было здесь никакой женщины.

— Как не было, покарай тебя Кром! А это что? — он достал из-за рубахи на груди амулет.

— Не знаю, — пожал плечами гирканец, — амулет какой-то, правда, раньше я его у тебя не видел.

Конан поднялся с койки и вышел наружу.

— Кто выходил из шатра перед тем как туда вошел Паллантид? — спросил он гвардейцев, охранявших вход в шатер.

— Никто, — хором ответили оба часовых.

— Разрази вас всех Кром! — в сердцах рявкнул киммериец и, возвратясь в шатер лег на койку. Он повертел в руках медальон, опять спрятал его под рубаху и лег поудобнее. Через несколько минут он заснул и ему снилась золотоволосая девушка с изумрудными глазами, которая целовала его в губы. Это Ингонда, стоя у задней стороны шатра навевала ему такие мысли. Убедившись, что Конан крепко спит, она пошла туда, где стоял ее конь. Вскочив в седло, Ингонда тронула поводья и поскакала к себе домой, храня на губах память о поцелуе с будущим королем Аквилонии.

Глава пятая. Корона аквилонских королей