Конь бѣлый

— Невозможно… — Вера села. — Невозможно. Я всегда считала, что наши… Красные — гуманнее… Я не знаю, что думать… Я не знаю. Может быть, это случайность?

— Ложитесь спать, я пойду к лошадям. Омск утром. Честь имею… — Но не ушел: — Значит, вы едете в Омск, чтобы…

Вера протянула газету…

* * *

В тот вечер, когда Вера оказалась в теплушке Панчина, Дебольцов пригласил в свой гостиничный номер предполагаемых заговорщиков — Красильникова, Волкова, Корочкина. Последний, впрочем, присутствовал более как глава тайной офицерской организации, действующей против Директории.

Красильников и Волков сидели за столом, первый поигрывал эфесом казачьей шашки, второй опирался на эфес своей, пехотного образца. Все выжидательно молчали, Корочкин стоял у окна — в целях безопасности.

— Господа… — начал Дебольцов, — я пригласил вас приватно, по рекомендации полковника Каппеля — мы вместе учились когда-то… Господа, я убежден: все мы понимаем губительность того, что происходит.

— Что же происходит? — спросил Волков иронично.

— Это известно: борьбой с большевизмом руководят те же большевики, разошедшиеся с товарищем Лениным по тактическим вопросам.

— И что же? — это уже Красильников. — Чего вы хотите?

— Прежде позвольте прогнозировать, господа, я попытаюсь быть кратким. Если наши социалисты победят — при нашем активном содействии — большевиков, — я, господа, не вижу практически никакой разницы в конечном результате. У Ленина — город солнца, и у этих то же самое. У Ленина топор, у этих донос — какая разница? Неужели мы с вами будем способствовать падению России?

— Гинекологи… Сволочь! — взъярился Красильников. — Жополизы, писателишки-извращенцы! Адвокатишки вонючие, и, заметьте, господа, — глаза у них голубые, а внутри — жид! Все от этих, все…

Дебольцов не разделял подобных взглядов. Помнил: Государь не любил евреев. Но однажды, во время ужина в полку, когда кто-то рядом с Аристархом предложил: «За то, чтобы все жиды передохли как можно скорее!» — император демонстративно поставил свой бокал и сказал безразличным голосом: «Господа, я прошу помнить, что евреи — мои подданные». Но Красильников со своим отрядом полубандитов нужен был для совершения задуманного, и Дебольцов поддержал:

— Именно так. И чтобы противостоять этому, необходим совсем другой человек, который, подобно нам, видит только одну возможность спасения — восстановление легитимной власти.

— Кто же это? И есть ли такой? Нынче все в дерьме, — заметил Волков.

— Адмирал Колчак, господа, — с нажимом произнес Дебольцов. — Итак: со дня на день Колчак будет здесь и войдет в правительство, я думаю, военным министром. Он освоится, побывает на фронте, узнает обстановку. И вот тогда мы возведем его… нет, не на трон. На пьедестал полной власти, которая даст большевизму последний и решительный бой — как они это называют…

За окном звучал Южный марш, видимо, шла воинская часть на фронт. Корочкин приоткрыл штору — и действительно: стройно и медленно, словно огромная гусеница, текла к вокзалу колонна. Но вот оркестранты замолчали, отошли, пропуская войско, потом разрозненной толпой побрели в противоположную сторону.

Все было предрешено.