Комплот детей

— Примерно оттуда я тебя и достал, если забыла? — сказал он. Бросил короткий взгляд на Игоря. — Знаешь, где я нашёл эту барбариску, приятель? Вырыл из-под земли на кладбище. Её покойный папаша был чокнутым. У него и справка была. Однажды нашло на него что-то, ударил дочурку по голове железным совком для мусора, привёз ранним утром на кладбище и бросил в отрытую могилу, в которой должны были днём покойника хоронить. И принялся забрасывать землёй. А я тогда как раз там рядом околачивался… видишь ли, работал я одно время водителем ритуального автобуса, а по ночам на том же автобусе по клубам народ катал. Вроде «весёлого тура», только для укуренной, спитой в дрянь молодёжи. Я сам же его и придумал. Так вот, забыл ключи от дома на первой работе в кандейке, пришлось возвращаться после ночи. Вот и застал картину. Отсиделся в кустах, дождался, пока мужик слиняет, и вот — выкопал себе жену. Правда, дорогая?

— Настоящая, зайчик, — с покорностью накачанной транквилизаторами львицы ответила Мила. — Очухалась я с землёй во рту. Ничего противнее в жизни не ела… а справку ту папа потом мне подарил.

Ленка сидела сзади, не смея пикнуть. У Игоря возникло вдруг нестерпимое желание ткнуть Петра в бок пальцем, чтобы проверить, действительно ли он состоит из плоти и крови, или всё-таки из горячего газа. Между этими двумя — мужчиной за рулём и женщиной на заднем сидении — пульсировало нечто, похожее на живую пуповину.

С одной стороны дома кончились и замелькали ряды посадок за низкой каменной оградой: тот самый парк. Игорь прилип к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то. Пётр завернул на стоянку, Мила пробормотала что-то вроде «страшно-то как».

— Приехали, вылазьте, — коротко скомандовал их похититель.

Фонари в парке уже не работали. Темноту как будто заносило сюда ветром. Надвигалась она стремительно и отъедала у города кусок за куском, щёлкая белыми челюстями у самых лиц. В пятнадцати шагах уже затруднительно было что-то разглядеть.

У Петра был фонарик, но толку от него было немного.

— Митяй! — завопила Мила, приложив ладони ко рту и повернувшись в сторону, где выгибали спины нехитрые парковые аттракционы. Она одёрнула свитер, смахнула с волос успевший угнездиться там снег и, размахивая руками, устремилась к входу. Пётр с пистолетом в одной руке и фонариком в другой последовал за ней, напоследок бросив:

— Не отставайте.

— Он настоящий псих, — зашептал Игорь жене, как только удостоверился, что на них, как это ни удивительно, больше никто не смотрит.

Ленка не ответила. Кажется, она даже не помышляла о том, чтобы сбежать. Она хотела найти сына, желательно раньше, чем его найдёт Пётр, который, вне сомнения, пристрелит каждого, кого увидит рядом со своим малышом, и поэтому устремилась вперёд, загребая носками сапог снежные наносы.

— Мы частенько здесь гуляли с сыном, — сказала она достаточно громко, чтобы слышали те, двое, впереди. Там, слева, на островке посреди пруда есть двухэтажный ресторан. Это самое большое здание в округе… самое большое. Если они не там, то я скорее поверю, что они построили где-нибудь крепость из снега.

— Где это? — спросил Пётр, не оборачиваясь.

— Прямо будет перекрёсток. А потом налево. Я скажу.

Лучик фонаря, удивительно слабый не то из-за замёрзших батареек, не то просто притихший перед величием парковой темноты, делал из каждого сугроба чудовище, при виде которого Мила теряла часть своей бравады и хваталась за руку мужа. Тогда у них возникала короткая перепалка: Пётр дёргал руку, ругаясь на жену, а та тихонько скулила.

Вереницы ларьков и открытых кафе казались спичечными коробками в неполной упаковке, за ненадобностью задвинутыми в самый тёмный угол шкафа. Сюда, в тесный проход между ларьками Лена и дёрнула мужа, когда Пётр и его подруга, затеяв очередную свару, свернули на указанную Ленкой дорожку.

— Куда ты… что ты делаешь? — задыхаясь, спросил Игорь.

— Не хочешь же ты, чтобы эта крашеная сучка, когда они ничего не найдут, растерзала меня своими когтями? — приблизившись к самому уху Игоря, зашептала Ленка.

— Но ресторан…

— Может и ресторан. Но я лично ставлю на другое место. Ты забыл, что я положила здесь половину юности, сидя в билетной кассе или убирая сраные листья?

Точно. Они и познакомились как раз здесь — иногда этот факт вылетал у Игоря из головы.

Ленка тем временем пела свою старинную песню, вцепившись в воротник пальто:

— …нас могли пристрелить! Послушай, мужик ты или тряпка? Я почти готова поверить, что тебя побили за благородное дело, а не для того, чтобы отнять бумажник или за то, что ты по пьяни нассал кому-то на ботинки. Не разочаровывай меня. Нам нужно было бежать, иначе нас просто убили бы и бросили здесь, посреди парка.

Игорь посмотрел на её живот, который зелёная ткань пальто очерчивала так явно, облегала так туго, что у него к горлу подступил комок тошноты. Если это случится… если их убьют… малыш так и сгниёт там, не вдохнув настоящего воздуха своими крошечными ноздрями, не увидев папу и не подержав за руку маму.

Десяток секунд спустя они услышали взбешённый вопль Петра.