Комната смерти

Сегодня, в понедельник утром, он отвернулся от реки и потянулся, чувствуя себя относительно работоспособным после четырех в сумме часов сна (весьма плохого, поскольку усталость придавала Дыму сил) и принятого в спортзале НРОС душа. Сидя в кабинете, размером двадцать на двадцать футов, всю обстановку которого составляли сейфы, шкафы, компьютеры, несколько фотографий, книги и карты, Мецгер прихлебывал кофе с молоком. Своей секретарше Рут он купил такое же, но с соевым молоком. Возможно, подумал он, стоит тоже попробовать. Она утверждала, что такой напиток расслабляет.

Он взглянул на фотографию в рамке, изображавшую его вместе с детьми втроем на каникулах в Северной Каролине. Вспомнилась поездка в Буне верхом, после которой служитель туристической конюшни, одетый в ковбойский костюм, сделал этот снимок. Мецгер тогда заметил у него фотоаппарат «никон» — той же компании, которая производила снайперские оптические прицелы. В памяти всплыл эпизод, как его человек выстрелил снайперским патроном «лапуа магнум» с расстояния тысяча восемьсот шестьдесят ярдов в плечо иракца, собиравшегося взорвать самодельную бомбу. Все выглядело совсем не как в кино — подобная пуля убивает независимо от того, куда попадет, в плечо, в ногу, куда угодно. Мятежник разлетелся на куски и рухнул на песок, а Шрив Мецгер умиротворенно и радостно выдохнул.

«Улыбнитесь, мистер Мецгер. У вас чудесные дети. Хотите три фото восемь на десять и дюжину фотографий для бумажника?»

Когда он планировал смертный приговор изменнику и приводил его в исполнение, внутри его не было Дыма. Вообще. Он рассказал об этом доктору Фишеру. Психиатру стало несколько не по себе, и они прервали дальнейшее развитие темы…

Мецгер посмотрел на компьютер и на свой магический телефон.

Взгляд бледных, с желто-зеленым болезненным оттенком глаз снова упал на реку Гудзон за окном. Этим видом Мецгер был обязан горстке помешанных придурков, которые одним ясным сентябрьским днем стерли с лица земли здания, закрывавшие обзор. И именно они, к несчастью для своих оставшихся в живых соотечественников, подтолкнули Мецгера к тому, чтобы сменить профессию.

Стоило об этом подумать, как снова собрался Дым, что часто случалось, когда в памяти возникали события одиннадцатого сентября. Когда-то эти воспоминания лишали его сил, теперь же просто отзывались жгучей болью.

«Отпусти…»

Зазвонил телефон. Мецгер взглянул на имя абонента, которое можно было перевести как «тебе крышка».

— Мецгер слушает.

— Шрив! — радостно выпалил звонивший. — Как дела? Мы целую вечность не болтали.

Мецгер не любил волшебника из страны Оз. В смысле — самого волшебника как персонажа (фильм ему скорее нравился). Тот был скрытен и склонен к манипуляциям, отличался непостоянством и занял трон хитростью… и тем не менее обладал в стране всей властью.

Почти так же, как тот, с кем он сейчас говорил.

— Ты не звонил мне, Шрив, — упрекнул его Волшебник.

— Все еще выясняю факты, — ответил он собеседнику, который находился в двухстах пятидесяти милях южнее, в Вашингтоне. — Мы слишком многого не знаем.

На самом деле это ни о чем не говорило, но он не был осведомлен, что именно известно Волшебнику. Соответственно, однозначных ответов приходилось избегать.

— Как я понимаю, данные о Морено оказались халтурой? Верно, Шрив?

— Похоже на то.

— Бывает, — заметил Волшебник. — В нашем чокнутом бизнесе уж точно. Значит, ваша разведка все проверила дважды и трижды…

«Ваша…»

Выбор местоимения не ускользнул от внимания Мецгера.

— Само собой.

Волшебник не стал напоминать, что Мецгер заверял его, будто смерть Морено необходима для спасения жизней, поскольку тот намеревался взорвать штаб-квартиру «Американ петролеум» в Майами. На самом же деле худшее, что случилось, — какая-то женщина из числа протестующих швырнула помидором в полицейского и промахнулась.

Но разговоры с Волшебником в основном основывались на подтексте, что лишь подчеркивали его слова — или отсутствие таковых.

Мецгер работал с ним уже несколько лет. Лично они встречались нечасто, но, когда это все же происходило, его коренастый улыбчивый собеседник всегда был одет в синий костюм из саржи и носки с выразительным узором, а в петлицу был вставлен значок в виде американского флага. У него никогда не бывало проблем с Дымом, как у Мецгера, и голос его вечно звучал на удивление спокойно.

— Нам пришлось действовать быстро, — сказал Мецгер, недовольный тем, что ему приходится защищаться. — Но нам известно, что Морено опасен. Он финансирует террористов, поддерживает торговлю оружием, занимается отмыванием денег и прочее.

«Морено был опасен», — мысленно поправился Мецгер. Его застрелили, и в настоящем времени он больше не существовал.

— Иногда тебе, Шрив, и впрямь приходится действовать быстро, — сказал своим медоточивым голосом Волшебник из Вашингтона. — Паршивый бизнес.

Взяв щипчики, Мецгер принялся медленно подрезать ногти. Это занятие помогало ему удерживать Дым в некотором отдалении. Пусть оно и выглядело странно, но все лучше, чем обжираться картошкой фри и печеньем. И орать на жену и детей.