Комната с призраками

– Что ж, если вам нужна правда, Роджерс, так вот что я вам скажу. Я размышлял о том, сможем ли мы разместиться в этой комнате так, чтобы чувствовать себя удобно, это во-первых, а также (учтите, я не стал бы говорить вам об этом, но вы сами настояли) не помешаете ли вы мне работать.

Роджерс громко расхохотался.

– Молодчина, Паркинс! – доложил он. – Все правильно, не волнуйтесь. Обещаю вам не мешать. Не хотите – не приеду. Только я умею держать призраков на расстоянии. – Тут он, кажется, подтолкнул своего соседа и подмигнул ему. А Паркинс покраснел. – Простите, Паркинс, – продолжал Роджерс. – Не стоило этого говорить. Я забыл, что вы серьезно относитесь к вопросам подобного рода.

– Хорошо, – ответствовал Паркинс, – раз уж вы заговорили на эту тему, я честно признаюсь, что да, я действительно не люблю беспечную болтовню о том, что вы зовете «призраками». Человек моей профессии, – продолжал он, чуть повысив голос, – не должен, как я считаю, придерживаться общепринятых суеверий. И, как вам известно, Роджерс, а вам это должно быть хорошо известно, потому что я никогда не скрываю своих взглядов…

– Да, не скрываете, старина, – вставил Роджерс sotto voce[28].

– …я нахожу, что делать вид, будто подобное существует, равносильно отречению от всего, что я считаю святым. Но боюсь, мне не удалось завладеть вашим вниманием.

– Вашим нераздельным вниманием – так на самом деле сказал доктор Блимбер[29], – прервал его Роджерс, всем своим видом показывая, что стремится лишь к точности. – Но извините, Паркинс, я вас прервал.

– Нисколько, – возразил Паркинс. – Я не помню, кто такой Блимбер; наверное, он работал до меня. Но я уже все сказал. И не сомневаюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, да, – несколько поспешно ответил Роджерс, – именно так. Мы обсудим эту тему более обстоятельно в Бернстоу или где-нибудь еще.

Я привел этот диалог, чтобы дать читателю представление о характере Паркинса. Мне он напоминал чем-то старую клушу. Он был – увы! – начисто лишен чувства юмора, но в то же время бесстрашен и чистосердечен в своих убеждениях, что заслуживает глубочайшего уважения. К какому бы заключению ни пришел бы читатель, таковым уж был Паркинс.

На следующий день Паркинс, как и предполагал, покинул колледж и приехал в Бернстоу.

В «Глобусе» его приняли радушно и поместили в большой двухместный номер, о котором вы уже слышали. Прежде чем предаться отдыху, он разложил (в безупречном порядке) материалы для работы на просторном столе, стоявшем в эркере в дальнем конце комнаты, где с трех сторон окна выходили на море, то есть центральное глядело прямо на море, а в распоряжении левого и правого были виды на северную и южную часть берега в указанном порядке. На юге виднелась деревня Бернстоу. На севере дома отсутствовали – лишь берег да чуть подалее низкая скала. Прямо под центральным окном тянулась небольшая лужайка, заваленная старыми якорями, кабестанами и тому подобным, за ней виднелась широкая тропа, а далее пляж. Каковым бы ни было прежде расстояние от «Глобуса» до моря, теперь их разделяли шестьдесят ярдов.

Остальные постояльцы гостиницы состояли, главным образом, из игроков в гольф и мало заслуживают детального описания. Самой заметной фигурой являлся ancien militaire[30], секретарь лондонского клуба. Он обладал неслыханно звучным голодом и взглядами, несомненно присущими ярому протестанту, это выяснилось после того, как он побывал у викария, почтенного джентльмена, явно тяготеющего к пышным обрядам, которые он храбро продолжал совершать из уважения к традициям Восточной Англии.

Профессор Паркинс, чьим основным принципом жизни являлась отвага, прибыв в Бернстоу, большую часть следующего дня провел за тем, что он называл «улучшением своей игры». Занимался он этим в компании с полковником Уилсоном, и во время игры – виновато ли в том было «улучшение», я не знаю – настроение полковника столь испортилось, что даже Паркинс отказался от мысли возвращаться с поля для гольфа домой вместе с ним. Украдкой бросив взгляд на ощетинившиеся усы и побагровевшее лицо полковника, Паркинс решил, что пусть лучше чай и табак приведут Уилсона в чувство до обеда, когда их встреча станет неминуемой.

«Вечером прогуляюсь вдоль берега, – думал Паркинс, – да. И, если будет еще светло, погляжу на руины, о которых рассказывал Дисни. Правда, непонятно, где они находятся, но наверняка я натолкнусь на них».