Комната с призраками

Несмотря на то, что мы ни в малейшей степени не расположены уступать вашему суждению относительно нашего суда и намерены, если придется, противостоять вам до последнего в этом вопросе, все же вследствие того, что верный и горячо любимый маг. Николас Франкен, против которого вы осмелились выдвинуть лживое и злостное обвинение, неожиданно покинул нас, стало очевидно, что данный вопрос на время отпадает. Но ввиду того, что вы продолжаете голословно утверждать, что Апостол и Евангелист святой Иоанн в своем Божественном Апокалипсисе под «Женой, облеченной в солнце», имеет в виду Святую Римскую Церковь, так знайте…, и так далее.

Как Андерсон ни искал, он так и не нашел ни продолжения этого письма, ни какого-либо намека на причину или способ «устранения» casus belli[20]. Все, что он был в состоянии предположить, – это то, что Франкен внезапно умер, а так как между последним письмом Нильсена, когда Франкен еще был жив, и данным письмом епископа прошло всего два дня, смерть Франкена оказалась неожиданной.

Днем он посетил Халд и выпил чая в Беккелюнде. И, хотя чуточку нервничал, мистер Андерсон обратил внимание на то, что ни зрение, ни мозги ему не отказывают. За ужином он оказался рядом с хозяином и, после обмена ничего незначащими словами, спросил:

– Чем объясняется отсутствие тринадцатого номера в большинстве отелей вашей страны? И у вас его нет.

Хозяин удивился:

– Надо же, вы обращаете внимание на такое! По правде говоря, я и сам как-то раз об этом думал. Образованному человеку, я бы сказал, нет дела до подобных предрассудков. Я учился в гимназии Виборга, и наш старый учитель решительно противился всяческим суевериям такого рода. Он давным-давно умер, честный, хороший человек и мастер не только на все руки, но и на голову. Однажды зимой я собрал нас всех, его учеников…

И он пустился в воспоминания.

– Следовательно, вы не думаете, что существует некая особая неприязнь к Номеру 13? – спросил Андерсон.

– А! конечно. Ну, понимаете, меня ввел в дело мой бедный старый отец. Сначала у него была гостиница в Орхусе, затем, когда родились мы, он переехал в Виборг, свою родину, и до самой смерти в 1876 владел «Фениксом». А я начинал в Силькеборге и в этот дом перебрался лишь в позапрошлом году.

Тут последовали детали, касающиеся состояния дома и всего дела, когда он сюда только переехал.

– А когда вы приехали, Номер 13 существовал?

– Нет, нет. Я как раз хотел вам об этом сказать. Видите ли, в подобном месте приходится обслуживать в основном коммерческий класс – торговцев. И что, помещать их в Номер 13? Да они скорее… скорее заснут на улице. Для меня-то совершенно не имеет значения, какой номер стоит на двери моей комнаты, что я часто им и говорил, но они настаивают, что это приносит несчастье. Каких только историй они не рассказывают о тех, кто спал в Номере 13 и их больше никто никогда не видел, или же они теряли своих лучших покупателей, или… то, другое, – произнес хозяин после попытки найти более красочный пример.

– Тогда для чего служит Номер 13? – поинтересовался Андерсон и только потом осознал, что тревожное любопытство, с которым он произнес эти слова, совсем не соответствует пустяковости вопроса.

– Номер 13? Да, разве я не сказал вам, что у меня нет такого номера? Я думал, вы это уже заметили. Он бы тогда был рядом с вашей комнатой.

– Ну да, только я… вот что, прошлым вечером мне показалось, что я видел дверь с тринадцатым номером в коридоре, и я действительно совершенно уверен, что не ошибаюсь, так как видел ее и в предыдущий вечер.

Это утверждение герр Кристенсен, разумеется, высмеял, как, впрочем, Андерсон и ожидал. Хозяин несколько раз повторил, что никакого Номера 13 в гостинице никогда не существовало.

Такая уверенность вызвала в Андерсоне, с одной стороны, чувство облегчения, но с другой – недоумения, и он подумал, что лучший способ удостовериться в том, подвержен ли он видениям, – пригласить хозяина вечером к себе выкурить сигару. А поводом для приглашения послужат фотографии английских городов.

Герр Кристенсен был польщен приглашением и с готовностью принял его. Встречу назначили на десять, до этого Андерсон собирался написать несколько писем и под этим предлогом удалился.