Комбат

– Чегой-то? – удивился Артюшин. – Где устроишься?

– Тогой-то! Женюсь. А устроюсь в полку.

– Контрактником?

– А чего? Все при деле, зарплата какая-никакая, опять-таки пусть и комната в общаге, но жилье.

Артюшин усмехнулся:

– Вот именно, что зарплата никакая, офицерам вон месяца по три не платят. А гоняют по полной. Тебе че, по кайфу эта служба?

– Привык уже.

– Не, а я домой рвану! Отслужу свое, и гуд-бай, несокрушимая и легендарная!

– Дома, думаешь, лучше будет. Или легче?

– Плевать! Для начала погуляю с месячишко, оторвусь. Потом посмотрим, чего делать.

– Я посмотрел. Работы нет, а если найдешь что, то за копейки.

– В бандиты можно податься.

– Попробуй. Только перед этим на кладбище местное сходи, посмотри на аллеи павших бандитов. Их сейчас везде много.

– Но и в полку оставаться не выход. Вконец этой службой замордуют. – Артюшин вздохнул.

– Как все осточертело, кто бы знал? Сколько нам еще идти до рубежа атаки?

– Не бойся, мимо не пройдем!

– Не, в натуре?

– Километра полтора, может, меньше. Да какая тебе разница? Еще и находимся, и набегаемся, и сегодня, и завтра.

– Это точно. Вот и говорю, осточертело все! Слышь, Толян, я сегодня поутру мимо штабной палатки проходил, когда к ней «УАЗ» проверяющего и полкана подкатил.

– И чего? На командном пункте всегда старших офицеров кроме наших батальонных полно.

– А то, что разговор я очень интересный там услышал.

– Подслушивал, что ли?

– Так вышло! Уже почти прошел мимо палатки, а из нее командир полка и Кувшинин выходят. Ну, я, чтобы не нарываться лишний раз на неприятность, в кусты шасть, переждать. А кусты, как знаешь, прямо у палатки растут. Вот и услышал базар комбата с полковником, что уже был на ротных учениях. Фамилия у него то ли Копылов, то ли Копытин. Да ты видел его. Такой весь из себя, не подходи!

Шохин вспомнил фамилию представителя вышестоящего штаба:

– Копалин!

– Точняк, он и есть.

– Ну и что ты услышал?

– Комбат предложил провести учения по какому-то дополнительному варианту.

– Зачем?

– А вот это как раз и самое интересное. Батя сказал, что надо батальон к войне в Чечне готовить, а не ерундой заниматься.

– К войне в Чечне? Так и сказал?

– Гадом буду, сам слышал.

– А полковник чего?

– А тот наехал на комбата. Какая, мол, война? Какая Чечня? Что, комбат умнее тех, кто в Генштабе сидит? Ну, короче, схлестнулись они. Копалин этот запретил самодеятельность. Типа, есть план, утвержденный полканом, вот и действуй по нему. Дальше слушать не стал, ушел.

Шохин задумался.

– Ты чего молчишь, Толян? – спросил Артюшин.

– Думаю.

– О чем?

– О том, что комбат прав.

– В смысле?

– Ты по телевизору смотрел, что в Чечне творится?

– Смотрел! И че?

– Да что ты чекаешь? Чечены сами не успокоятся. А значит, в Чечню введут войска. Иначе весь Кавказ полыхнет!

– А без нас не обойдутся? У ментов свои войска, внутренние, есть. Вот они пусть и наводят порядок в Чечне, армия-то при чем?

– Ты как будто только вчера родился, Миха. И не в России, а где-нибудь в Гондурасе. Где и когда без десанта конфликты гасились?

– Тоже верно! Но тогда че вырисовывается? До дембеля в Рязани не отсидимся? Хотя, может, это и к лучшему.

Шохин посмотрел на друга, приблизившегося почти вплотную:

– Что, чудик, к лучшему? Война?

– Э, Толян! Какая, на хрен, война? Что смогут сделать чечены против целой армии? Если что, туда столько войск нагонят, что в момент абреков сделают, если те сами не побросают оружие и не разбегутся по своим кишлакам.

– Аулам!

– Чего?

– Аулам, говорю; на Кавказе аулы, кишлаки в Азии.

– Один хрен!

– Хрен-то один, конечно, но чечены не азиаты. Воевать умеют. И командуют ими кто? Такие же офицеры, как Голубятников, прошедшие Афган, другие «горячие точки». Вот Дудаев – генерал, Масхадов – полковник. Первый дивизией командовал, второй – полком.

– И все одно перед армией им не устоять! Министр чего говорил? Дайте мне два парашютно-десантных полка, и я быстро наведу порядок в Чечне. А он знает, что говорит. Так что туфта все это. Ну, может, и схлестнемся с какой бандой, разнесем ее, медали дадут, будет с чем домой ехать. И уж лучше в Чечню, чем тут – то караул, то выход, то хозработы, то территория. За весь полк пашем! И время до дембеля пролетит быстро. Не, ты, Толян, как хочешь, а, по мне, Чечня гораздо лучше службы в полку.

– Извини, Миха, но дурак ты, – отрезал Шохин.

– Чегой-то?

– Тут ты хоть и с напрягом, но точно до дембеля дослужишь, а в Чечне и грохнуть могут!

Командиру отделения Беденко, видимо, надоел разговор подчиненных.

– Толян, Миха! Хорош бакланить! Взводный услышит, вздрючит! – крикнул он.

– А ты че, за «сопли» на погонах переживаешь? – ответил Артюшин. – Не дрейфь, Паша, лычки не снимут. А снимут, не беда. Поедешь к себе в Белгород с чистыми погонами, а значит, и с чистой совестью.

Шохин усмехнулся:

– Подумал, что сказал, Миша? Да хохол удавится, если его сержантского звания лишат. Хохол без лычек, как без сала, – не хохол.

Беденко прикрикнул на бойцов:

– Вы чего, не поняли? Сказал, прекратили разговорчики!

Артюшин воскликнул:

– Толян! Глянь, у нашего Беденко голосок прорезался.