Командировка в прошлое

— Моисеич ты виски употребляешь? В этот раз Моисеич ответил уже уверенно.

— Пью, а что за повод? Хотя и без этого, вкусно покушать и выпить в кампании хорошего человека всегда за.

— Так завтра первое января! Новый год наступает, надо отпраздновать! Большего повода трудно придумать.

— Действительно, что то я тоже упустил это из виду, надо отпраздновать. А куда пойдём?

— Давай дома у меня. Я у себя новенькую барбекюшницу нашёл, заодно и обновлю. Моисеич посмотрел на часы.

— Тогда надо прямо сейчас в магазины ехать, а то через час позакрываются.

И мы поехали по магазинам.

*******

Успели до закрытия всё необходимое купить. Купили стейки и ещё свиных рёбрышек, Моисеичь сказал, что умеет их замечательно готовить. Большую бутылку бурбона и несколько с соком и шипучкой. Я набрал овощей и фруктов на салаты и так поесть. А в промтоварном купил рулон обоев, клей, коробку гуаши и две кисти, большую и маленькую.

Приехали, разгрузились. Вытащили на полянку за домом барбекюшницу. Пока Моисеич разжигал дрова и готовил мясо. Я позвонил Олафу и сказал. Что приглашаю его к себе домой, праздновать новый год. И если он не сильно занят, то жду его в гости.

Потом раскатал обои, отрезал два куска по два метра и склеил их боками. И принялся рисовать ёлку. Нарисовал и прикрепил кнопками к стене дома, которая выходила на полянку с барбекю. Пусть пока подсохнет.

Моисеич посмотрел и сказал.

— Это авангардизм! Но пусть хоть такая ёлка будет, чем никакой.

Мы вытащили из дома стол и стулья. Я отправился готовить салаты. И резать закуску. Через полчаса салаты были готовы и закуска нарезана. Пока Моисеич носил снедь и накрывал стол. Я на высохшей ёлке, дорисовывал ёлочные игрушки, гирлянды и конфетти.

Стол был накрыт, елка дорисована и мы решили проводить старый новый год, угли уже почти дошли и можно было начинать жарить мясо.

Выпили за год уходящий, Моисеич принялся жарить свиные ребрышки. Рассказывая какой бесподобный «Фахитос» готовит его знакомая сеньорита Аманда. А чили кон карне с сальсой «пико де гальо» в её исполнении вообще не подаётся описанию, можно язык проглотить. Но постепенно я заметил, что с описания кулинарных талантов своей знакомой, Моисеич плавно перешёл к описанию выдающихся внешних достоинств сеньориты.

— Моисеич, а ты часом не влюбился? Как то слишком ты восторженно закатываешь глаза и прижимаешь руки к груди, когда о ней рассказываешь.

Он засмущался и сказал.

— Ну а что здесь такого? Любви все возрасты покорны.

Тут я заржал и чуть не сверзился со стула, еле успел за стол ухватиться.

— Совсем не понимаю твоего смеха Ричи. Обиженно сказал Моисеич.

— Моисеич не сердись, прости бога ради, если обидел. Я не над тобой и тем более не над полной достоинств, и без сомнения прекрасной сеньоритой Амандой. Это от неожиданности я развеселился. Ты так меня поразил, этим своим признанием. Просто в голове не укладывается. А мой ржачь это скорей нервная реакция на ситуацию.

— Я-то за время общения с тобой в Нью-Йорке, привык к образу этакого вечно погружённого в науку и мысли профессора. С постоянно печальными глазами. Который женщин даже и не замечал, а тут прямо «Мексиканские страсти».

А ведь мы действительно сейчас в Мексике! Вот блин, получаются натуральные «Мексиканские страсти». Я опять не выдержал и засмеялся. Да, уж жизнь не предсказуемая штука! Моисеич не довольно на меня посмотрел. И сказал.

— У нас всё серьёзно. Я вот хочу предложение Аманде сделать.

Что бы развеять сомнения и возможную обиду, предложил выпить за то, что два хороших человека нашли друг друга. За скорейшею свадьбу и что бы меня не забыли пригласить. Моисеич оттаял и с удовольствием присоединился, мир был восстановлен. А я узнал как это вышло.

Познакомился он с ней на свадьбе её единственной дочери с пареньком из его отдела. Аманда рано овдовела и других детей у неё не было. Работала она медсестрой в одной из больниц корпорации. Была на двадцать лет моложе его, и изумительно готовила. «Да, да это вы молодёжь не понимаете! А если женщина умеет хорошо готовить, это одно из ценнейших её достоинств!». Спорить я не собирался, потому что считал также.

— А как вы с ней общаетесь? Ты же испанского не знаешь.

— Так Аманда вполне английским владеет, да и я уже на нём довольно бегло говорю.

— Да Моисеич, уж удивил, так удивил! Я сразу обратил внимание, что климат Мексики явно тебе на пользу пошёл. Ты прямо помолодел, но что до такой степени не ожидал.

— Я и правду как то себя лучше здесь чувствую. Никогда не любил дожи и слякоть, а тут солнце постоянно. Да и не так уж много мне лет, всего 57. И прожить теперь я намереваюсь ещё столько же.

Тут я вспомнил почтальона Печкина и его сакраментальное «Да я можно сказать, только жить начинаю».

— Ты Моисеич, ещё скажи, что только жить начинаешь.

— Ну примерно можно и так сказать.

Меня опять пробрал ржачь, закатываясь от смеха, стал сползать со стула под стол. Моисеич на меня глядя, тоже развеселился и принялся смеяться.

— Вот видишь, празднуют. А ты идти не хотел. Раздался от дома голос Олафа.