Командировка в ад

Флакон с зачарованным раствором Несвицкого. Шприц в колотящихся руках едва не сломался, протыкая пробку. Инъекция прямо через штаны в бедро. Протереть кожу ваткой перед уколом? Ха-ха три раза.

Уговаривая себя, что облегчение наступит буквально через несколько минут, он постарался положить сломанную ногу ровно. Если срастется криво, придется снова ломать. С силой стянул пальцами края раны, оставшейся от куска фюзеляжа. И принялся ждать — остановки крови и хотя бы начального заживления перелома. Тогда, если удастся, он сможет сосредоточиться и улететь километров на пять-десять, там ждать, когда придет в себя окончательно для дальнейшего пути в Високи Планины. Князь закрыл глаза.

Ожидание было вознаграждено, но не самым желанным образом.

— Ауфштейн! Шнель!

Другой голос повторил приказ быстро встать, но уже по-хорватски.

Его окружили пятеро, наставив стволы автоматов, целясь преимущественно в голову. Никакой кокон не спасет от расстрела в упор с расстояния в метр, тем более, волхв находится далеко не в лучшей форме.

Борис объяснил, что ранен в ногу и не может встать. Обильная кровь на траве убедили солдат — не врет.

Немец приказал двум хорватам перевернуть пленного на пузо. Кисти рук сцепили наручниками, пропустили внутри образовавшегося кольца веревку, обвязанную вокруг двух конвоиров. Они наверняка знали, что за птица попалась им в руки и какой грузоподъемностью обладает — человека не поднимет, тем более — двоих.

Снова опрокинули на спину. Немец спросил: нужна ли помощь, Борис отказался, сообщив, что остановил кровотечение сам.

Больше часа ждали вертолета. Корпускулы Несвицкого за этот срок отработали на славу. Рана на бедре не кровоточила больше, если ее не тревожить, через сутки останется лишь шрам. Кости срастаются дольше, но через день-два на ногу уже можно наступать. При условии, что немцы отпустят ему эти день-два.

Старший в группе часто говорил с кем-то по рации. Она была столь громкая, что Касаткин-Ростовский слышал ответы. Большей частью они касались прибытия вертолета. Однажды невидимый собеседник пообещал: генерал Шварцкопф будет доволен.

Кто это, Борис не знал, но в Бундесвере генеральскими званиями не разбрасываются. Командующий вторжением — всего лишь с двумя крестами на погоне, это как двузвездочный генерал в США или генерал-лейтенант в Варягии. Любой из них — большая шишка, а князю, выходит, будет оказана большая честь… пока не расстреляют.

Одно утешало: мост рухнул. Сторожившие его вояки тревожно обсуждали, чего больше получат — пряников за поимку диверсанта или звездюлей за потерю важнейшей железнодорожной артерии. Если группе Несвицкого удастся выполнить задание, у немцев останется только автомобильный и воздушный транспорт для продвижения на юг. Наверное.

Мост охранялся по высшему разряду. Все подходы расчищены, деревья вырублены. От каких-то строений остались только фундаменты. Точно такая же картина наблюдалась на противоположном берегу.

Несвицкий передал бинокль Душану. Василий и Олег, составлявшие снайперскую пару, тоже рассматривали будущее поле боя.

— Разумнее было бы подорвать полотно в километре или двух от моста, когда будет проходить поезд, — высказал мнение Давидовац, и он по-своему имел право так считать. Тем более, полицейский не рисковал: по плану напасть на охрану собирались летающие волхвы.

Петар, только сейчас узнавший о плане диверсии, удивленно хлопал глазами.

Несвицкий, заслушав каждого, принял трудное решение.

— Другови! Мы же не ради одного состава сюда приехали. Но в словах Богдана есть справедливое зерно. Оставляем вам с Петаром несколько шашек и радиодетонатор. Если наша затея провалится… — он не произнес «и мы погибнем», все люди взрослые, понятно без слов. — В общем, дуйте на несколько километров южнее, минируйте путь и ждите поезд. Только обычный пассажирский не рвите, там запросто могут оказаться цивильные сербы. Как тот, на котором мы доехали до поселка Петара.

Приняв решение, ждали ночи. Тем более, Несвицкому после чрезвычайных усилий по возвращению к жизни умирающей, как и трем бойцам, налетавшимся впереди пикапа над ночной лесной дорогой, требовалась «перезарядка батареек». Отдыхали в том же пикапе, пока Давидовац с Петером ходили в ближайшую деревню разжиться продуктами.

— Хреновое у меня предчувствие, — признался Олег, когда стемнело, и четверка принялась за снаряжение к вылету. — Видите? У них зенитные прожектора. Мало им тепловизоров. Знают же твари, кто отправлен к ним в тыл. Найти бы ту пичку, что настучала фашистам про наш поход…

С легкой руки Николая немцы для его окружения стали фашистами. Никто не знал, что это конкретно означает, но, бесспорно, нечто отвратительное.

— Стараемся не попасть в луч, — брякнул очевидное Душан. — Плохо, что глушители пришлось расходовать при стрельбе по полицейским. С каждым выстрелом толку от них меньше.

— Зато благодаря тем же полицейским у нас почти безграничные патроны, — возразил Олег, увешанный магазинами как елка цветными шарами. — Я, пожалуй, еще пулемет возьму.