Командармы 1941 года. Доблесть и трагедия

В 5 часов 25 минут, по данным Сандалова, командующий округом приказал командующим 3, 10 и 4-й армиями «ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий» поднять «войска и действовать по-боевому». Эта телеграмма была получена около 6 часов утра штабом 4-й армии, когда он прибыл в Буховичи, в семи километрах северо-восточнее Кобрина. После этого связь со штабом округа была прервана. «Это приказание свидетельствовало лишь о незнании командованием округа того, что делалось на границе в первые часы войны, – отмечал Сандалов, – в течение которых над окружным руководством продолжало довлеть указание из центра: „Не поддаваться на провокацию“. Этим можно объяснить и то, что первые сообщения о боях на границе были восприняты в округе как вооруженная провокация со стороны немцев. И лишь через 1,5 часа там убедились, что началась война».

Командующий 4-й армией тут же отдал приказ о приведении войск в боевую готовность и отражении наступления противника. Генерал-майор Коробков лично передал этот приказ по телефону коменданту 62-го укрепленного района генерал-майору М.И. Пузыреву и начальникам штабов 42-й и 6-й стрелковых дивизий. Командирам 14-го механизированного корпуса и 10-й смешанной авиационной дивизии, прибывшим в штаб армии в город Кобрин по вызову, этот приказ был вручен лично. Командирам 28-го стрелкового корпуса, 49-й и 75-й стрелковых дивизий документ послан с нарочным.

Заместитель командира 6-й стрелковой дивизии по политической части полковой комиссар М.Н. Бутин доносил в штаб 4-й армии о результатах артиллерийского обстрела немцами Брестской крепости: «После артиллерийского обстрела, произведенного в 4.00 22.06.1941 г., части в район сосредоточения компактно выведены быть не могли. Бойцы прибывали поодиночке в полураздетом виде. Из сосредоточившихся можно было создать максимум до двух батальонов. Материальную часть артиллерии стрелковых полков вывести не удалось, так как все было уничтожено на месте. 131-й артиллерийский полк вывел 8 орудий 2-го дивизиона и одно орудие полковой школы. Личный состав, материальная часть и конский состав 1-го дивизиона, находящегося в крепости, были уничтожены».

В.Д. Шерстнев в своей книге «Трагедия сорок первого. Документы и размышления» пишет, что «внезапным артиллерийским огнем были уничтожены две батареи и большая часть автотранспорта 204-го гаубичного полка. Значительные потери понесли подразделения 459-го стрелкового и 472-го артиллерийского полков 42-й стрелковой дивизии, танковая, артиллерийская и другая техника, собранная по приказу округа на артиллерийском полигоне и предназначенная для проведения опытного учения. Огнем противника была уничтожена и артиллерия 22-й танковой дивизии».

Тем временем из штаба Западного Особого военного округа поступила телеграмма командарму-4: «Командующий ЗапОВО приказал: прорвавшиеся и прорывающиеся банды решительно уничтожать, для чего в первую очередь использовать корпус Оборина[118]. В отношении действий руководствуйтесь красным пакетом. Авиацию используйте для совместных атак с механизированными частями…»

Командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор В.С. Попов, находившийся со своим штабом в роще, в 2 км юго-восточнее Жабинки, не имея постоянной связи со своими частями, не зная истинных потерь в полках и дивизиях, приказал командиру 6-й стрелковой дивизии «коротким контрударом выбить противника из Бреста». Генерал-майор Коробков одобрил инициативу комкора и потребовал от командира 10-й смешанной авиационной дивизии полковника Н.Г. Белова нанести удар по противнику в Бресте, бросив в бой все самолеты, сохранившиеся после налета немецкой авиации. В.Д. Шерстнев по этому поводу заключает: «Наши командиры, привыкшие воевать на картах, в спокойной обстановке, в тишине штабов и „на местности“, не умеющие мыслить и принимать правильные решения после „семь раз отмерь“, без разведки, без знания обстановки погнали людей в „последний, но решительный бой“».

Что можно сказать в ответ автору книги «Трагедия сорок первого. Документы и размышления»? Во-первых, наши командиры воевали не только на картах в спокойной обстановке, но и в поле во время тактических учений и маневров. Во-вторых, наши командиры умели мыслить и принимать решения, правда, в ряде случаев не всегда соответствовавшие обстановке, но свои ошибки стремились исправлять. В-третьих, незнание обстановки было не злым умыслом, а обусловлено ее быстрым изменением вследствие внезапного нападения войск вермахта. Зачем же шельмовать командиров, принявших на себя 22 июня 1941 г. первый удар противника?