Командарм Лукин

В северной части города, в Заднепровье, стояла зловещая тишина. На улицах ни души. На Покровской горе Лукин попросил Смурыгина остановиться и вышел из машины. В предрассветной синеве открывалась панорама южной части Смоленска. На той стороне Днепра не то в тумане, не то в дыму тускло светились золоченые главы Успенского собора. Притихшее небо изредка освещалось бледным светом ракет. То тут, то там оранжевыми искрами взлетали трассирующие нули. Так на залитом дождем пожарище ветер вдруг вырвет пламя из груды обугленных головней, швырнет в ночь искры. Пламя спадет и снова вырвется в другом месте.

Как-то не верилось, что за Днепром, в южной части Смоленска немцы. Но стоило машинам командарма и Лобачева приблизиться к реке, как сразу же несколько пулеметов ударили длинными очередями. Грохнуло орудие, и у самой кромки берега взметнулся черный фонтан.

— В наш адрес метят, — проговорил сидевший рядом с водителем старший лейтенант Клыков, новый адъютант командарма, и еле заметно покосился на заднее сиденье.

Лукин промолчал. Ударило снова. На этот раз снаряд угодил в основание небольшого дома, мимо которого только что проехали эмки. Смурыгин обернулся. В глазах немой вопрос.

— Сворачивай, Петя, за дома, — сказал Лукин.

Укрыв машины под аркой старинного кирпичного дома, Лукин с Лобачевым дворами стали пробираться ближе к реке, отыскивая командно-наблюдательный пункт полковника Малышева. Он располагался поблизости от старого днепровского моста в землянках, среди деревьев небольшого парка.

Полковника Малышева на месте не было. Приехавших встретил подполковник Нестеров.

— Рассказывайте, Александр Петрович, что у вас.

Нестеров едва держался на ногах. Глаза его были воспалены.

— Северная часть Смоленска и железнодорожный узел в наших руках, — осипшим голосом докладывал Нестеров. — Мосты взорваны.

— Кто подорвал мосты? — спросил Лобачев.

— Малышев, — ответил Нестеров.

Лобачев посмотрел на Лукина, покачал головой:

— Не поздоровится Петру Федоровичу. — Он все смотрел на командарма. — Да и нас, думаю, по головке не погладят.

— Я дал письменное указание Малышеву подготовить мосты к взрыву, — угрюмо проговорил Лукин. — Но без моего устного распоряжения он не должен был их взрывать.

— Не было другого выхода, товарищ командующий.

— Вы, Александр Петрович, были при этом?

— Нет. Мы с Буняшиным отходили через старый мост около полуночи. Немецкие танки нас преследовали, но у самого моста остановились. Наверное, ждали подкрепления. Они открыли огонь из пушек. Потом мне комендант города рассказал, что на КП кроме полковника Малышева находился первый секретарь обкома Попов. Со штабом армии связи не было. Когда немецкие танки начали выдвигаться на мост, Малышев доложил Попову о своем решении взорвать мост. И в полночь саперы его взорвали.

— А новый, железобетонный мост цел?

— Нет. Бойцы и ополченцы всю ночь обороняли его, держались на той стороне. Сил не хватило. В четвертом часу утра отошли на правый берег и взорвали мост — Нестеров замолчал. Молчал и Лукин. Нестеров тяжело вздохнул и снова повторил: — Не было другого выхода. Немцы могли на наших плечах ворваться в Заднепровье. А защищать мосты нечем. Людей мало, и те обессилены до предела. Не сдержали бы…

— Нам то понятно, что нельзя было фашистам оставлять мосты, — перебил Нестерова Лукин. Он вздохнул, достал из портсигара папиросу, долго мял пальцами, снова вздохнул: — Но поймут ли там?..

— Не поймут, — убежденно проговорил Лобачев. — Как пить дать, поступит приказ отбить южную часть города. А мостов нет…

Командарм понимал, что короткое ночное затишье оборвется с первыми лучами солнца. Гитлеровцы наведут переправы через не такой уж широкий в этом месте Днепр. Значит, всеми оставшимися силами надо укрепить правый берег.

Лукин отдал приказ срочно занять дома и постройки, которые были ближе к реке. Организовав, хоть и очень жиденькую, оборону, поехал в штаб армии.

Выехав на магистраль Минск — Москва, машины устремились к Жуково. Неожиданно на перекрестке, где шоссе пересекала дорога на Демидов, показался легковой автомобиль. Приблизившись, машина остановилась, и из нее вышел бригадный комиссар Сорокин. Следом за ним — не знакомый Лукину генерал-майор.

— Хорошо, что не разминулись, — проговорил Сорокин. — Вот, — кивнул он в сторону генерала.

Тот шагнул к Лукину и представился:

— Генерал-майор Прохоров. Назначен начальником артиллерии шестнадцатой армии.

— Понятно, — Лукин протянул руку и ощутил крепкое пожатие. — Как вас, простите?..

— Иван Павлович.

— Оперативно, Иван Павлович, оперативно. Рад.

К генералам подошел Смурыгин. И, выждав удобный момент, обратился к Лукину:

— Клыков предлагает позавтракать.

— А сам он язык проглотил?

— Новенький, — улыбнулся Смурыгин.

— Нашел время, — нахмурился Лукин.

— Другого не будет, товарищ командующий. Без заправки и машина с места не сдвинется, а у вас такая работа, что…

— Сговорились, — беззлобно проговорил Лукин.