Командарм Лукин

Поднялись и остальные. Лукин вышел на дорогу, осмотрелся. С возвышенности открывалась широкая панорама Заднепровья. Пригородное село Печорск обозначилось аккуратной церковью, построенной еще в семнадцатом веке. Дальше сквозь редкие перелески хорошо просматривались северные подступы к Смоленску.

— А что, товарищи, — проговорил Лукин. — Неплохое место для наблюдательного пункта, а?

— Картина как на ладони, — согласился Лобачев.

— А вы что скажете, Иван Иванович?

Ряхин, сняв пенсне, щурил на солнце близорукие глаза.

— Подходяще, товарищ командующий.

Ценил и любил Лукин этого человека, по внешности напоминавшего скорее чеховского интеллигента, чем военного. В армии Ряхин сравнительно недавно, но быстро наладил работу войсковой разведки. Он отлично владел несколькими языками и обычно сам допрашивал пленных. Вот и сегодня утром он этим занимался: несколько немцев были взяты ночью отрядом Буняшина под Хохловом.

— Какое настроение у пленных? — спросил его Лукин.

— Самое наглое, товарищ командующий. Задаешь им вопросы, а они поют «Дойчланд, дойчланд юбер аллес».

— Старая песенка — «Германия превыше всего», — усмехнулся Лукин.

— Удивительно, как быстро удалось Гитлеру направить патриотические чувства немцев в русло оголтелого шовинизма, — вступил в разговор Лобачев.

— Да, всего через шесть лет после прихода к власти начал он новую мировую войну. Немцы обижены Версалем, начисто забыв, что к Версалю привел их же правитель, Вильгельм Второй.

— Да, — согласился Лобачев. — Богатый морально-политический урожай собрали фашисты на почве этой обиды, вот и теперь орут: «Дойчланд юбер аллес…»

На дороге показался велосипедист. Приблизившись, он сбавил скорость, стараясь объехать командиров. Это был юноша в гражданской одежде, с винтовкой через плечо. Он сошел с велосипеда, и, приложив руку к кепке, по-военному представился:

— Боец Заднепровского комсомольского отряда Георгий Городецкий!

— Снова встретились, — улыбнулся Лукин. — А почему ты тут раскатываешь, боец Городецкий?

— Отвозил мать в Мощинки, тут недалеко, — ответил юноша и торопливо добавил: — Я отпросился у командира. Немцы в Смоленске наш дом разбомбили, вот я и отвез ее к знакомым на попутной телеге, а сам опять в отряд.

— А где же твои друзья?

— Витя Микешанов со мной в отряде.

— А та бойкая девушка, что с вами была?

— Настя? Она своего добилась, в разведку взяли.

— Вот как? — удивился генерал и покосился на капитана Ряхина.

— А почему же ты мать в далекий тыл не отправил? Ведь здесь бои, и в Мощинках небезопасно.

— Зачем же, товарищ генерал? Вот скоро фрицев погоним от Смоленска, обратно привезу. А из далекого тыла возвращаться хлопот много.

Лукин долго смотрел вслед уехавшему парню.

— Этот юноша верит, что скоро погоним немцев от Смоленска, — проговорил он. — И сам спешит в бой. Хороших ребят мы вырастили. Почти дети, а как повзрослели. Кстати, — повернулся он к Ряхину, — не встречал ты у своих разведчиков девушку Настю, о которой мы только что с парнем говорили?

— Есть, товарищ генерал, в разведроте у Иванова девушка-смолянка. Смелая и очень толковая разведчица. Уже несколько раз в тыл к немцам ходила. Смелая разведчица, — повторил он. — Кажется, Настей зовут.

— Ты уж, Иван Иванович, поинтересуйся девушкой. Скажи, чтоб поберегли, ведь девчушка совсем.

Лукин задумался, его взгляд был устремлен на дорогу, откуда появился велосипедист.

— Любопытно получается: сто двадцать девять лет тому назад здесь сражались войска Барклая-де-Толли, — заговорил Михаил Федорович. — А его штаб стоял в этой самой деревне Мощинки. А еще любопытнее то, что я свою офицерскую службу начинал в полку имени Барклая-де-Толли.

— Неужели? — удивился Лобачев.

— Представьте себе, — улыбнулся командарм. — Перед вами бывший прапорщик четвертого гренадерского Несвижского имени Барклая-де-Толли полка. И первый орден там получил — Станислава третьей степени, потом Владимира, Анны… Правда, это было давно, четверть века назад, в шестнадцатом году, на Западном фронте… Однако не время сейчас в экскурсы вдаваться. Поехали, товарищи.

— И все же экскурсы, товарищ генерал, иногда полезны, — уже садясь в машину, заговорил капитан Ряхин. — Любопытная аналогия получается. Наполеон шел в Москву тоже через Смоленск. И так же удар наносил от Витебска с севера и от Могилева с юга по сходящимся направлениям. И Барклай безуспешно контратаковал на Витебск и Рудню. Французы пытались фланговым ударом вдоль левого берега Днепра выйти к Смоленску и, оказавшись в тылу русской армии, навязать ей генеральное сражение.

— Действительно, редкая аналогия, — согласился Лукин. — Тогда генерал Неверовский в районе Красного сдерживал конницу Мюрата, а сейчас полковник Мишулин и подполковник Буняшин сдерживают в том же районе танки Гудериана.

— Долго Буняшину не удержаться севернее Красного, — проговорил Лобачев. — К Хохлово рвутся фашистские танки, их все больше. Краснинский большак остается неприкрытым. — И обратился к генералу Власову: — Какими силами артиллерии мы можем помочь Буняшину?

— Двадцать шесть орудий — это все, чем мы располагаем, — ответил Власов.