Колумб

— Мне без разницы, каким я тебе представляюсь, но я должен знать истинное положение дел. Ты отдала всё, но ничего не получила? Если да, то почему? Я хочу знать, остались ли мы в исходной точке или всё же продвинулись к цели.

Галлино наклонился над ней и заговорил вновь, уже без угрозы в голосе, будничным тоном.

— Для меня, собственно, неважно, что случится с твоим братом. Но по меньшей мере, будь с нами честна. Не кради наше время, если у тебя отпало желание спасать его. Если ты решила отдать его в руки закона. А по закону, как ты знаешь, его ждут или галеры, или палач.

— Пабло! Пабло! — заголосила она.

— Ну?

Раздираемая противоречивыми чувствами, она никак не могла ступить на одну из двух лежащих перед ней троп. Каждая вела к предательству, одна — брата, вторая — возлюбленного. В ужасе перед таким выбором, она думала только о том, как бы потянуть время.

— Подождите, подождите, — Беатрис обхватила голову руками. — Вы требуете невозможного. Как я могла взять карту, когда он был там?

Посмотри она на Галлино, то увидела бы по хищному блеску его глаз как много сказала ему эта фраза. Голос его сразу смягчился.

— Действительно, как? Ты, однако, знаешь теперь, где он хранит карту а это уже кое-что. — Галлино помолчал, пристально наблюдая за Беатрис. Та отпираться не стала, и Галлино понял, что угадал. — Когда ты сможешь проникнуть в его тайник?

С этим вопросом он, похоже, поспешил.

— Никогда! — воскликнула Беатрис. — Красть я не буду! Не буду!

Он шумно вздохнул, чтобы успокоить себя, не сорваться на крик. И улыбаясь, продолжил.

— Сколько трудов, и всё понапрасну. Ты зашла достаточно далеко, узнала, где карта. Почему же не сделать ещё один шажок и не спасти своего несчастного брата?

— Я вам ответила. Красть не буду.

— Да. Ответила. — Улыбка стала мрачной. — Действительно, ответила.

Но она уже не слушала его. Галлино ещё постоял, а затем резко повернулся, пересёк комнату и скрылся за дверью.

Беатрис так и осталась на диване, сердце её переполняли скорбь и тревога. Галлино же вернулся в «Фонда дель Леон» дожидаться Рокку, который появился лишь после полудня со своими свежими новостями. Из Саламанки ко двору прибыла учёная комиссия. Слушания начнутся незамедлительно. Не завтра, поскольку завтра — праздник тела Христова, но в пятницу, возможно, в субботу, во всяком случае, никак не позднее Следующей недели, поскольку их величества спешат в Вегу. Поэтому действовать нужно сейчас же. Беатрис должна сегодня же раздобыть карту. Слишком уж она медлит. Но, может, прошлой ночью…

Рокка умолк на полуслове, увидев, как дёрнулось лицо Галлино.

— Она не медлит. Нет. Всё гораздо хуже. Эта дура сама угодила в расставленную ею сеть.

Глаза Рокки выкатились из орбит.

Он разразился потоком ругательств в адрес Беатрис, прервать который Галлино удалось с большим трудом.

— Подожди. Подожди. Нет худа без добра. Она знает, где спрятана карта.

— Если она знает это, то не так уж сложно заставить её сделать и остальное.

— Не так уж сложно? При её-то характере? Принуждение только укрепит её в верности Колону.

— А её брат?

— Есть любовь посильнее сестринской. Разве ты этого не знаешь? От нас требуются терпение и осторожность. Саразин не прощает неудач.

Рокка на мгновение задумался.

— Если она знает, где он прячет карту, значит, она её видела. То есть у нас не должно быть сомнений в том, где она находится. В его доме.

Галлино пренебрежительно хмыкнул.

— Да, ты у нас кладезь премудрости.

Рокка пропустил шпильку мимо ушей.

— Значит, так, — продолжал он, — завтрашний день — наш верный шанс. Колон примет участие в торжественной процессии. То есть полдня дома его не будет. За это время мы успеем перетрясти его пожитки.

Галлино уже не хмыкал.

— А как мы войдём?

— Если не отыщем ключ, я просто взломаю замок.

— А владелец дома, портной?

— Уж его-то не будет наверняка. Ни один новообращённый в Кордове не решится поставить под сомнение свою приверженность к христианству. Все они уйдут на праздник. Такая удача выпадает не часто.

Галлино медленно кивнул.

— Я прихожу к выводу, что ты совершенно прав.

Глава XVII. ПРАЗДНИК ТЕЛА ХРИСТОВА

Под жарким июньским солнцем Андалузии людское море заполнило Апельсиновый двор Мечети. Придворные, разодетые в шёлк и парчу, священнослужители в чёрном, монахи в коричневом, сером, белом, герольды и трубачи в жёлтом и красном. Руководил всем алькальд Кордовы дон Мигель де Эскобедо.

Споры между светскими и духовными лицами, человеческая глупость, ошибки организаторов съедали часы и минуты, и трубачи по знаку алькальда подали сигнал, лишь когда солнце уже достигло зенита и жара стала невыносимой.

В то же мгновение загудели колокола кафедрального собора, поднятые на вершину минарета, и распахнулись огромные бронзовые двери собора, знаменуя начало праздника.

Пока зажигались свечи, алькальд, в чёрных латах и чёрном же шлеме, прошёл по двору.

За красными стенами, по массивности приличествующими скорее крепости, чем храму, ждали конные альгасилы.