Кольцо миров (СИ)

От еды он отказываться не стал. Мир этот был… странным, потому что Майрон чувствовал, как его подтачивает холод, продирая до костей, и как еще на тракте ему начало хотеться есть. Почему-то он не сомневался, что Мелькор чувствует то же самое. Как и то, что мысли в голове становятся тяжелыми и медлительными.

Это была сонливость.

Йеннифэр впервые с тенью интереса взглянула на Мелькора.

– Что значит – в отличие от тебя, он пьянеет не только от спирта?

Мелькор недоумевающе покрутил головой над туеском, скривился при виде капусты, после чего почти брезгливо выцепил когтистой перчаткой несколько грибов с таким отвращением на лице, словно собрался есть отраву. Или как будто капуста могла вытащить из туеска лапы и укусить его за нос.

– А то и значит, – ответил он, проглотив грибы. – Я могу выпить хоть весь этот пузырь и буду трезв, как стекло. Долгая история.

Вокруг шуршали кусты, и подвывал пронизывающий ветер. Спины кусал холод, но от огня разливалось потрескивающее тепло и запах дыма, и они все попытались придвинуться поближе. Цири, заметно порозовев, хитро и чуть криво улыбнулась, закинув ногу на ногу. Шрам на ее щеке поблескивал в отсветах пламени.

– Так у нас вроде достаточно времени.

Майрон задумчиво хрустел груздями и капустой. В обличье волколака он однажды жрал даже сырое мясо, так что квашеная капуста с клюквой была не худшим вариантом. Он бросил быстрый взгляд сначала на Мелькора, на чьей короне и переброшенной через плечо косе играли яркие блики костра, потом на Цири, а после передал туесок с едой Йеннифэр, которая на удивление изящно отправила в рот еще капусты.

Ему казалось, что Мелькор был подозрительно спокоен. Сам Майрон временно смирился с тем, что они застряли в этой дыре с этими бабами.

Когда Мелькор задирался со стражей, он чуть не лопнул от раздражения, а когда пришлось разводить костер и искать хворост, то вся злость сдулась, как пузырь, и голова против воли начала думать разумно.

– Кстати, об историях, – майа пошевелился и слегка переменил позу. – Тебе зачем два полуторника? Для важности что ли?

Взгляд девчонки внезапно посерьезнел. Майрон уже подумал, что она сейчас сочинит какую-нибудь историю, обязательно возвышенную и длинную, но ответ его удивил своей краткостью:

– Серебро – для чудовищ. Сталь – для людей.

Мелькор чуть слышно фыркнул.

– И много было тех и других?

Цири вздохнула, сжевала пару грибов, а потом посмотрела на носки своих сапог и ответила очень тихо:

– Людей – намного больше. Но многие из них были хуже чудовищ.

– Дай посмотреть свои мечи, – Майрон протянул руку, сопроводив слова жестом. – Они интересные.

Цири посмотрела на него хмуро, а потом качнула мыском ботинка, опять кривовато улыбнувшись.

– А ты отдай пузырь, – и сняла через голову перевязь с ножнами.

Пока Майрон разглядывал ножны, Цири одним махом выпила еще глоток самогона и опять закашлялась.

– Ты говорила, что нельзя пить много, – поддразнила ее Йеннифэр. – Вот и не пей. Хватит.

– Я и не пью! – упрямо возразила Цири.

Чародейка фыркнула.

– Конечно! Давай-ка его сюда.

Йеннифэр пристроила огромную бутыль на коленях, почему-то мрачнея с каждым мгновением. Мелькор молча жевал грибы, нагло пользуясь тем, что все увлеклись другой историей.

Майрон с тихим шелестом извлек из ножен стальной клинок, жадно разглядывая металл: гладкий, с прекрасным зеркальным блеском. Оценивающе цокнул языком.

– Отличная работа для человека и хорошая сталь. Но можно было сделать намного лучше. По-другому закалить и добавить еще кое-что в сплав. Только шлифовать пришлось бы алмазом. Я ковал такие. Что за материал на рукояти? Этому удалось меня удивить. Похоже на нолдорское плетение проволокой по слоям воловьей кожи, но это не оно.

Цири удивленно, но с явной радостью вздохнула.

– Это шкура ската. Рыба такая, в морях водится. Ты кузнец?

Майрон нехорошо усмехнулся и убрал клинок в ножны. Достал серебряный, отливавший более светлым, почти лунным блеском.

– Кузнец… можно и так сказать. А этот? Работа попроще будет, чем на первом, но здесь это серебро… сплав, по крайней мере, по поверхности, куда мягче, – он бросил на Цири короткий взгляд. – Пройдет пара лет, и тебе придется обновить покрытие. Зачем такое? И эти руны… что они означают?

Цири пожала плечами и подбросила в угасающий костер несколько больших поленьев. Взвился сноп искр.

– Затем, что на чудовищ в нашем мире сталь плохо действует. А серебро жалит их, причиняя боль, – она повела рукой. – Этот меч… его мне папа подарил. На его клинке такие же руны. «Мой блеск пронзает тьму, и свет мой мрак рассеет».

Мелькор поморщился. Майрон вернул меч Цири и забрал у Мелькора туесок, заглянув внутрь.

«Естественно. Под шумок почти все грибы съел. Только не те, которые лежали на капусте».

– И какой мрак ты собралась рассеивать, девочка? – фыркнул Мелькор, поежившись. Украшение на кончике косы звякнуло об пень. – У меня зубы начинает сводить от таких фраз.