Кольцо Луизы

— Не новость. Звонил Догнал, агент фирмы в Праге. Чехословакия, сказал он, окружена. Через некоторое время Гейнлейн потребует автономии Судет. И фюрер займется чехами.

— Потом?

— Если не остановят — Польша. И Франция, конечно, в первую голову.

Отец и сын долго молчали,

— Что еще сказал Лидеман? — Петер выбил пепел из трубки, набил ее и сильным нажатием большого пальца придавил табак.

— Да разный вздор. Он сегодня не в духе, бедняга. По-моему, его невеста меньше всего думает о свадьбе.

— Кто такая?

— Мария фон Бельц.

— А! Ее брат в Советах.

— Да. Кажется, ты сказал мне об этом?

— К русским он нанялся инженером. Кем он продался здесь, уезжая в Россию, фирме пока не известно. А выяснить надо. Пусть Карл Бельц покрывает здешним жалованьем хоть часть своего долга нам. Только это интересует меня в данном случае.

— А он много должен нам?

— Не меньше, чем Лидеманы.

— И Мария знает?

— Почему тебя интересует эта шалая женщина? — Петер внимательно поглядел на сына.

Антон смутился.

— Просто так.

— Она очень красива. Поберегись, Антон!

— Я только что познакомился с ней. И уж если говорить откровенно, я не хвастаюсь, отец, поберечься следует Лидеману.

— О, я знаю. Она влюбчива, словно кошка. Но кошки, помимо влюбчивости, ловят жирных мышей. И кушают их.

Антон рассмеялся.

— Ну, ну, мной подавится любая кошка.

— Смотри! — Петер шутливо погрозил пальцем сыну. — Когда уходит твой пароход?

— Мне еще надо увидеться кое с кем.

— Ты хотел уехать завтра.

— Я не окончил дела, — с едва заметным раздражением повторил Антон.

— Если они называются Марией фон Бельц, можешь не кончать их.

— Ты делаешь слона из мухи, отец! — возмутился Антон. — Право, будто я не знаю своего места в фирме и заведенных в ней порядков.

— Отлично! — повеселел Петер, — И кончим на том. По пути тебе придется завернуть в Аргентину и посетить директора-распорядителя концерна «Рамирес и К°». Господин Радебольт будет предупрежден о твоем визите. Если не ошибаюсь, они очень заинтересованы в твоем скорейшем возвращении в отчий дом.

— Ну да? — Антон не мог скрыть радости.

— Они дадут тебе кое-какие поручения, связанные с делами фирмы. Ты хорошенько запомнишь их.

— Как всегда.

— Да, пока у них нет оснований жаловаться на тебя.

— Вот видишь! — укоризненно заметил Антон. — А ты все придираешься ко мне.

— Просто я обязан охранять тебя. Как-никак ты наследник фирмы. Мало ли что может стрястись с главой ее. Фирме нет оснований сетовать на невнимание к ней здешних заправил, но…

— Надеюсь, они и впредь будут внимательны к фирме.

— Ах, сынок! Каждый мечтает освободиться от долгов! А мне должны многие, очень многие. И почему бы не потрясти фирму, если кое-кому долги не дают спокойно спать?

— Что ж, верно.

— Впрочем, для беспокойства пока причин нет. Отчетность фирмы в образцовом порядке. Все ее связи зарегистрированы. Мы не участвуем в нечистоплотных аферах. И вряд ли кто посмеет нарушить мой покой и поколебать устойчивость фирмы. Постараюсь, чтобы она стояла, как утес, когда ты примешь ее у меня.

— Надеюсь, это случится не скоро!

— Поспеши с возвращением, Антон. Дел много, и времена сложные! Перед твоим приездом я был в Лондоне. На приеме у лорд-мэра встретился с русским послом Майским. Он большевик, конечно. Но мыслит здраво. Он сказал, что у него ощущение, словно тяжелый автомобиль, переполненный людьми, катится вниз по откосу пропасти и ты ничего не можешь сделать, чтобы его удержать… Вот такое положение сейчас в мире. Политика, увы, диктует бирже. Биржа диктует и нашей фирме. Биржа сходит с ума. Нужно много нервов и выдержки, чтобы устоять среди этого хаоса, сын мой. А я порядком износил нервы. Мне нужен помощник. Поэтому прошу тебя не задерживаться.

Антон уехал через неделю после Мюнхена, где французы и англичане отдали Гитлеру Чехословакию.

Глава восьмая. ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Легкий утренний туман окутал верхушки деревьев на лужайке у дома Клеменсов. В то утро Клеменс-старший стоял у окна и размышлял о том, что его очень волновало: Берлин был полон слухами о каком-то новом демарше Гитлера, на этот раз называли Польшу.

Его размышления прервал Шлюстер. Приятели не виделись почти целый год: то Клеменс в отъезде, то в командировке Шлюстер. Но вот наконец оба они в Берлине.

Шлюстер не вошел, а ворвался в кабинет Клеменса. Глаза его сияли. Он был в необыкновенном возбуждении.

— Поздравь меня, Петер! — крикнул он еще с порога. — Ах, боже мой, такое счастье, такое счастье! Послушай, ты занят? Ты не можешь представить, что случилось! — Шлюстер обнял Клеменса и прошелся с ним, вальсируя, по паркету.

Клеменс вытер пот с лица.

— Уф! Ну, знаешь, такие танцы не для моих лет. Что это на тебя нашло? Может, получил наследство?

— Все капиталы, которые получит в наследство твой сын, не стоят того, что заполучил я… — Шлюстер вскочил и потащил Клеменса к окну. — Видишь?

В безлюдном переулке напротив дома гуляли молодой человек и девушка. Клеменс узнал Ганса. Девушку он видел впервые.

— Ну и что? Там твой сын и девушка.