Кольцо бессмертной

Он уже несколько раз был здесь раньше, а потому знал, и куда повесить одежду, и где вымыть руки без отдельных указаний, и справился со всем этим, пока Марк ставил чайник и разогревал то, что нашел в холодильнике.

Алекс все это время был молчалив, ничего не рассказывал, и Марк тоже не спрашивал. Он всегда считал, что в таких ситуациях люди должны начинать сложные разговоры сами. По крайней мере, он пока даже не предполагал, что именно могло случиться, а значит, и не знал, что стоит спрашивать, а о чем лучше помолчать.

Когда на столе стояли две чашки с чаем, на тарелке дымились перегретые пирожки с капустой, которые несколько дней назад пекла Рита, а Марк в порыве вдохновения забыл съесть, Алекс огляделся по сторонам, словно примеряясь, задержал взгляд на незанавешенной картине, над которой Марк как раз работал, и спросил:

– Ты собираешься писать всю ночь?

– На счет всей не уверен, – пожал плечами Марк, – я уже не так молод, как хотел бы быть, моя нога может не сказать мне «спасибо», но несколько часов поработать собираюсь. Если ты не хочешь идти домой, могу выдать тебе краски и мольберт, тоже что-нибудь набросаешь.

Алекс неопределенно кивнул, не то соглашаясь, не то давая понять, что домой он действительно не хочет.

– А можно я поживу у тебя? – наконец решился он, заставив Марка опешить. Он, конечно, понимал, что Алекс сбежал из дома не просто так, но наивно рассчитывал, что тому необходимы просто несколько часов в тишине, а вовсе не жилье.

– Не думаю, что твоя мама на это согласится.

Что-то такое промелькнуло в глазах мальчика, что заставило сердце Марка пропустить удар. Он и сам не понял, чего испугался, пока Алекс не продолжил:

– Мне уже тринадцать, я сам могу выбирать, с кем из родителей мне жить.

Фраза прозвучало весьма недвусмысленно, но Марк все еще не хотел верить в то, что понял ее правильно. Этого не может быть, Белль никогда бы не допустила, чтобы Алекс узнал правду!

– Можешь, – кивнул Марк. – Кажется, у нас это можно лет с десяти? Я не силен в таких вещах. Но, думаю, твой отец сможет устроить, чтобы ты жил с ним, а не с мамой, он же юрист.

Алекс в упор посмотрел на него, и Марк понял, что можно юлить сколько угодно, а только он все равно знает правду. И теперь, когда ему все известно, он заставит Марка в этом признаться. Так и случилось.

– Я знаю, что ты – мой отец, – припечатал Алекс, не отводя взгляд, и Марку стоило больших трудов сделать то же самое.

– С чего ты взял? – удивленно приподняв брови, поинтересовался он.

– А разве я не прав?

Вот что тут скажешь? Либо подтвердить, и тогда Белль его убьет, как и обещала, да и это поставит точку в сомнениях Алекса, если только он не знает наверняка. Либо опровергнуть, но тогда потерять его уважение, если только он все знает наверняка. Терять расположение мальчика Марку не хотелось, и не только ради собственного эго. Он понимал, что сейчас, возможно, единственный, кого Алекс может послушаться, и боялся навредить ему, у него и так рушится весь его идеальный мир, в котором он жил так долго.

И Марк решил, что лучше всего сказать правду. Дети остро чувствуют откровенность и умеют ее ценить.

– Я не знаю наверняка. Экспертизу ДНК никто не проводил.

Он понял, что поступил правильно, когда в глазах Алекса промелькнуло облегчение. Как будто он боялся услышать точный ответ, а такое шаткое равновесие его вполне устраивало.

– Откровенность за откровенность, – предложил Марк. – Откуда ты узнал?

– Услышал, как мама и папа ссорились, – спокойно сообщил Алекс. Он действительно теперь выглядел гораздо более спокойным, услышав ответ. – Папа, ну, то есть… Франц…

– Думаю, будет лучше, если ты все же будешь звать его папой, – заверил Марк. – Во-первых, он действительно все еще может быть твоим отцом, а во-вторых, он был им тринадцать лет, а это гораздо важнее набора генов, просто поверь.

И Алекс снова кивнул, давая понять, что такой ответ очень хорошо укладывается в его заново строящуюся систему мира.

– Папа угрожал, что заберет Сабину. А мама в ответ кричала, что в таком случае он никогда больше не увидит меня. Потому что если на Сабину у него есть права, то на меня – нет. А о том, что у мамы когда-то был роман с тобой, я знаю давно. Тоже как-то услышал во время их ссоры. Я, может, и не стану великим юристом, как папа и дедушка, но с логикой у меня все в порядке. Вот и понял, что мой настоящий отец – ты.

Марк только головой покачал. И эта женщина когда-то угрожала ему, что убьет его, если он скажет Алексу правду. За своим языком следила бы лучше.

– Что ж, – наконец сказал он, – я думаю, что поспешных выводов, где и с кем тебе лучше жить, делать не стоит. С такими важными решениями всегда нужно переспать. Но как минимум переночевать сегодня здесь ты можешь. Ты ложись, – Марк поднялся, – а я схожу в магазин. Раз ты остаешься, нужно купить что-то на завтрак, эти пирожки были последним, что у меня есть.

Алекс послушно кивнул, даже не став напоминать, что Марк обещал выдать ему мольберт и краски. Стресс и усталость заставили его немедленно направиться к дивану и забраться под плед, даже не раздеваясь.