Кольца духов

Между колоннами, поддерживающими арки галереи, стояли каменные скамьи. Соблазнившись, Тейр сел, и Фьяметта опустилась на край той же скамьи. Ее пальцы коснулись нового жесткого ремешка на шее, прижались к губам и легли на прохладный камень.

Вздохи ветра в соседнем лесу, птичий щебет и звонкие трели, приглушенные звуки голосов в монастыре - все навевало обманчивое ощущение мира и покоя. Тейру очень хотелось, чтобы так было на самом деле. Красота дня казалась жестоким обманом. За стенами, потея, кряхтя, угрожая, рыскали тупые звери вроде того, с кем он дрался в прошлую ночь. И он хотел оградить от них Фьяметту.

Фьяметта же все еще хранила блеск в глазах и вся кипела радостью, так что Тейру вспомнилась подпрыгивающая крышка на материнском чайнике.

- Аббат Монреале верит в меня. - Она захлебнулась смехом. - Хочет, чтобы я помогала.., но с чем, хотела бы я знать?

- Может, с соглядатными предметами? - сказал Тейр.

- Соглядатными предметами?

- Он хочет, чтобы я выдал себя за литейщика и пронес в замок Монтефольи соглядатные предметы и попрятал их там и сям. Его птицы-лазутчики перехватываются, понимаете?

- Он хочет, чтобы ты выбрался из монастыря? Несмотря на осаду?

- Мы же пробрались. («Еле-еле!») Он пошлет меня, когда стемнеет.

Фьяметта замерла. Тейр ждал, что она скажет «побереги себя» тем тоном, каким говорила это его мать каждое утро, когда он уходил на рудник.

- Дом моего отца на другом конце города, если идти от замка. Вряд ли ты сможешь туда выбраться и посмотреть, стоит ли он еще, но если представится случай.., это последний дом на вид Новара. Самый большой, квадратный. - Она помолчала, и в ее голосе наконец-то зазвучала тревога. - Аббат Монреале ведь не поручает тебе ничего слишком сложного, правда?

- Нет.

Он отвел взгляд от нее на залитую солнцем траву, где полувзрослый кухонный котенок подбирался к голубям. Большие уши, серая шерсть в черную полоску, и не по росту большие белью лапы. Усы у него топорщились, глаза косили - таким напряженным стал его взгляд. Он припал к земле, виляя всей задней частью туловища в подготовке к прыжку.

Женитьба? Жар и мягкость этой девушки принадлежат ему одному? А что, если... Но ведь аббат Монреале сказал бы что-то, если бы...

- Мадонна Бенефорте, - выпалил он, - вы же еще не помолвлены?

Она отодвинулась и неуверенно посмотрела на него.

- Нет. А почему ты спросил?

- Да просто так, - промямлил он - Вот и хорошо, - сказала она слабым голосом, вскочила и попятилась вдоль скамьи - Мне то в часовню... Прощай. - И она убежала по галерее В траве котенок прыгнул и промахнулся Голубь улетел в всполохе крыльев Котенок задрал голову, хлеща хвостом и скаля зубы пока последняя надежда не исчезла за краем крыши. Котенок смущенно побрел к галерее, подошел к Тейру и лег возле ею ноги Потом посмотрел на него и громко жалобно мяукнув, будто Тейр мог вытащить из кармана бескрылых голубей, как фокусник-маг на ярмарке Но в ту минуту Тейр ну никак не чувствовал себя магом Он подобрал котенка и почесал у него за ухом - А что бы ты сделал, кис-кис, если бы схватил его? Он же куда больше тебя - Котенок неистово замурлыкал и потыкался мордочкой в ладонь Тейра - В моих горах водятся птички, которые запросто позавтракали бы тобой Сначала тебе нужно подрасти - И Тейр вздохнул.

Остаток утра Тейр провел, помогая замученным хлопотами монахам Крутил колодезный ворот, носил воду солдатам на стенах, помог расставить столы на козлах для полуденной трапезы, а потом - убрать их.

Он полагал, что никак не сумеет заснуть, но из почтения к аббату улегся на свое соломенное ложе После жары и суеты снаружи спальня клалась особенно тихой и прокладной За плечо его тряс монах, и он с радостью очнулся от еще одного мучительного сна, который, к счастью, не помнил. Последние багровые лучи солнца, оглаживая вершины холмов, проникали горизонтально в прорези окон, и в них танцевали оранжевые пылинки.

После ужина из жареного хлеба с тончайшим ломтиком сыра и долькой чеснока брат Амброз повел Тейра в прачечную поискать одежду на него. Они подобрали короткую стеганую коричневую куртку и настоящие вязаные чулки-трико из выкрашенной красной шерсти, которые пришлись ему впору. Одежда была не новой, но зато только что выстиранной. Тейр никогда не носил чулок-трико, а только штаны, скроенные и сшитые матерью «на вырост». Он смущенно оглядел свои алые бедра, такие яркие и словно бы ничем не прикрытые. Красная шапочка довершила его наряд.

Они вышли из прачечной, углубились в лабиринт монастырских переходов и очутились в дворике у подножия колокольни, где уже сгущались светлые сумерки. Брат Амброз остановился там. По толстым плетям обвивавшего колокольню плюща неуклюже спускался монах, поблескивая голыми ногами, полы его одеяния были заткнуты за пояс. В зубах он держал холщовый мешок. Амброз охнул - одна обутая в сандалию нога соскользнула и заболталась в воздухе, однако монах удержался и благополучно завершил спуск.

Тяжело дыша, он одернул свое одеяние и сунул Амброзу бугрящийся мешок Бугры двигались.

- Вот твои нетопыри. А теперь я могу пойти поесть?