Колонна

Та самая фифа, которая недавно курила на крыльце, сидит на диване и опять дымит сигаретой. Блин! А я с той поры как бросил курить, этого чада не переношу. Тут же оператор с навороченной видеокамерой суетится, на нас объектив наводит.

Полковник по-английски представил меня, пожелал нам успехов в работе и ушел.

Кристина предложила мне сесть в кресло напротив дивана, задала несколько общих вопросов и тут же перешла на интимные темы:

– Скажите, Олег, нравятся ли вам местные женщины, и часто ли у вас с ними происходят сексуальные контакты?

Охренеть! Вот так вопросики у нее! Я от неожиданности аж закашлялся. Да на фоне этой озабоченной лесби феминистка Августа – сама скромность и корректность!

Тем не менее, я отвечаю очень дипломатично, как будто перехожу минное поле:

– Местные женщины?.. Я считаю их очень привлекательными. Но мы уважаем традиции и мораль аскеростанского народа. Внебрачные контакты здесь вполне обоснованно считаются предосудительными. Поэтому мы воздерживаемся от вольностей, не желаем своим поведением бросать вызов здешним нравственным устоям. Мы здесь для того, чтобы в этой стране установился мир. Мы об этом помним постоянно.

Я вижу, что мой ответ ей не очень понравился.

Но она гнет свое дальше:

– Вы здесь находитесь не один месяц. Вынужденный сексуальный голод, подкрепляемый специфическим токсикозом, не может не подтолкнуть вас к тому, чтобы вам захотелось с кем-то хотя бы иногда встречаться. Разве не так?

Я жму плечами и поясняю, что если человек озабочен, да еще и не загружен работой, то тогда, может быть, его что-то к чему-то и подталкивает. А если целый день по пустыне или по горам побегать да поучаствовать в перестрелках с шайтанами, то уже не до токсикозов. При этом такие встряски переживаешь, что любая дурь из головы в момент вылетает напрочь.

Журналистка повздыхала и снова пошла в атаку на меня.

– Я знаю, что русские часто испытывают гомофобские настроения. Уже давно известно, что у многих мужчин в случае ограниченности их интимных контактов с женщинами возникает потребность компенсировать этот дефицит отношениями с представителями своего пола. Присутствуют ли такие моменты в вашем подразделении?

Совсем охренела эта дама! Что ни вопрос, то настоящий шедевр идиотизма. Неужели это нормально, спрашивать у мужика, не кувыркается ли он с другими мужиками?

Впрочем, я опять сдерживаюсь и отвечаю этой дубиноголовой сочинительнице предельно корректно:

– Это не в русской традиции – мужику заниматься сексом с мужиком, а женщине с женщиной. Можете это назвать гомофобией, но у нас такое воспринимается очень негативно. Конкретно в нашем подразделении ничего подобного нет и быть не может.

Она нос поморщила, вдруг начала расстегивать свой халат, распахнула его и спрашивает:

– Скажите, Олег, а женскую наготу в России мужчины воспринимают как нечто оскорбительное и греховное или как возбуждающее? Каково ваше отношение к сексуальной раскованности? Вы могли бы заняться со мной сексом прямо сейчас, в присутствии видеокамеры? Или же вы в самой полной мере подвержены консервативным стереотипам и всевозможным комплексам?

Мне очень хотелось ей сказать, что я мужик, а не кобель, и кое-что свое не на помойке нашел, но тут запиликал мой телефон. Борька!

Я гляжу на монитор и на английском уведомляю эту лесби-многостаночницу:

– Ого! Это начальник базы, генерал-лейтенант Ярских! – после чего продолжаю уже по-русски: – Слушаю вас, товарищ генерал! Вам срочно нужен отчет по сегодняшней операции? Понял! Приступаю немедленно! – Я сую телефон в карман, развожу руками и говорю: – Извините меня, мисс Эллинг! Мне надо идти, готовить отчет для генерала. Служба! – После этого я даю ходу из ее номера.

Вернулся к себе, и парни тут же поинтересовались, о чем она меня спрашивала.

– Да даже говорить неудобно! Ну, например, имеются ли среди тех людей, которые служат на нашей базе, однополые отношения. Ну, не дурдом ли это?!

Кто-то даже присвистнул.

– Дурдом! – согласились все и разом заключили, что на Западе козлов полоумных через край, хоть бочками их соли.

Утром, когда мы шли на посадку в свой бронефургон, Идрис поинтересовался:

– Ну и как там интервью?

– Средней паршивости! Эта озабоченная дура вообще не имеет представления о такте, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Такую хрень городила, что уши вяли!..

Я рассказал полковнику, что именно интересовало эту ненормальную дурынду.

Он слушал меня, морщился так, как будто отведал чего-то крайне неприятного, а потом сказал:

– Знаешь, Олег, на Западе у ряда журналистов сейчас считается достаточно модной манера, которая называется шок-о-провокейшен. То есть шокирующая провокация. Они преднамеренно задают человеку всякие глупые, бестактные, а порой и мерзкие, гнусные и совершенно немыслимые вопросы для того, чтобы выбить его из колеи и за счет этого добиться той или иной реакции, вынудить на запредельную откровенность. Так что эта Кристина, скорее всего, того поля ягода. Но ты молодец, ответы дал достойные, умные и зрелые. Одобряю!