Колонна

Ну, что ж, пешком, так пешком. Как говорится, шире шаг и громче песня. В принципе, где и что тут находится, все ручьи, обрывы, заросли, я помнил по карте, показанной мне полковником на мониторе навигатора. Кроме того за время вояжа вдоль Кабаса и Рушта я смог составить себе представление о плоскогорье, зажатом между этими двумя речками. Главное, не тащиться со скоростью черепахи. Как-никак, теперь мы уходили от погони превосходящих сил шайтанов.

А как сделать это быстро, если всего через полчаса пути раненый летчик начал слабеть? Пришлось двоим моим парням постоянно поддерживать его с обеих сторон. Благо у нас в аптечках нашлось обезболивающее, стимуляторы и антибиотики.

Получив три укола, летчик немного приободрился и даже порывался идти самостоятельно, без поддержки, но я с этой самодеятельностью не согласился и приказал ему ерундой не страдать. Да, именно так. Я, сержант, отдал приказ офицеру! В такой обстановке, когда, как говорится, не до жиру, а быть бы живу, командует не тот, у кого самое высокое звание, а тот, у кого в подчинении команда хороших бойцов, исполняющих именно его, а не чьи-то приказания, собаку съевших на таких вот операциях. Так что пусть бы даже эти летуны были полковниками или даже генералами, но в подобной обстановке, при сложившихся обстоятельствах, в любом случае главным был я, реально знающий военное дело, умеющий грамотно атаковать и отступать без потерь. Проблема не в каких-то там моих личных амбициях и жажде кем-то командовать. Это все пустая, совершенно бессмысленная чушь. Тут решается вопрос, уйдем мы от погони или не сумеем это сделать, жить нам всем или погибнуть. Именно я, простой сержант СПОРа, а не кто-то другой смогу решить его лучше любого генерала, хоть от авиации, хоть от космонавтики.

Уже два часа мы пересекаем плоскогорье по извилистой диагонали, направляемся к руслу Рушта, оставив справа от себя непредсказуемый и коварный Кабас. Скорее бы добраться до русла. От него до дороги на Такру рукой подать. Но наше продвижение стесняет обоз, состоящий из четверых пленных. Да и двое летчиков, один из которых ранен, никак не способствуют тому, чтобы мы шли достаточно резво. А наши преследователи все ближе и ближе. Они даже начинают постреливать в нашу сторону в те моменты, когда оказываются на возвышенности, а мы – в низине.

Поэтому нам приходится принимать превентивные меры. Как только шайтаны слишком уж увлекаются, и расстояние между нами и ими сокращается до минимально допустимого, мы тоже начинаем их, говоря охотничьим языком, скрадывать, ведем по ним аккуратный, прицельный огонь. Главное тут не убить, а как можно больше ранить. Смысл? Раненых они будут вынуждены тащить с собой, что их тоже будет сковывать.

Правда, бандиты могут своих раненых и добивать. В некоторых подразделениях шайтанов это обычное правило. На мой взгляд, тот их командир, который его ввел, полный аморальный дегенерат. Ведь тогда всякий прочий шайтан будет бояться получить ранение. Свои же грохнут! Значит, на рожон уже никто из них не полезет. Впрочем, это-то нам и нужно. Пусть не суются!

Такая вот наша тактика в скором времени начала себя оправдывать. Изначально кодла шайтанов-преследователей вела себя нагло, напористо. Но после того как человек шесть получили по пуле – кто в ногу, кто в плечо – постепенно убавила свой гонор, а с ним и скорость продвижения. Теперь и они, что называется, хромали на обе ноги. Более того, мне начало казаться, что бандиты теперь и преследовали-то нас без особой надежды на успех, а чисто из рутинной привычки и боязни кар со стороны своего шайтанского начальства.

Мы шли, как персонаж одного из рассказов Джека Лондона, измотанный, голодный и больной путник, которого преследовал такой же волк. Но когда впереди показались вершины хребта, уже отчасти знакомого мне, который я для себя назвал Гребень Игуаны за сходство с этим тропическим пресмыкающимся, меня почему-то начали одолевать нехорошие сомнения и подозрения. А вдруг где-то там, впереди, нас поджидает засада? Почему бы и нет? Обогнать нас, хоронясь за валунами, по ложбинам, расщелинам, зеленке, не такой уж и немыслимый трюк.

Смысл тут очень простой. В нужный момент основная группа преследователей открывает по нам огонь. Пока мы строим оборону в сторону тыла, нас внезапно атакуют те бандиты, которые оказались ближе к Рушту. И дело в шляпе, вернее, в чалме. Шайтаны нас уничтожают, а летчиков берут в плен.

Я объяснил парням, в чем суть моих подозрений, и они сразу же с этим согласились. Мол, очень даже резонная мысль. Ленька Греков и еще несколько человек вызвались идти впереди, чтобы «стерилизовать» территорию. Ускоренным шагом и перебежками они вырвались вперед метров на двести. Ну а мы, все прочие, потащились за ними.

С какого-то момента наши пленные вдруг начали ныть насчет того, что смертельно устали, уже не могут идти. То ли они и в самом деле утомились сверх всякого предела, то ли решили малость посаботировать, чтобы помочь своим догнать нас и разделаться с нами.