Колония нескучного режима

— Мне работать надо, а вы тут со своей глиной. Пусть родит сначала… а то делим шкуру неубитого медведя. В России так не принято, ясно? — и, криво улыбнувшись, ушёл к себе, в мастерскую. Думать над тем, о чём сказала бескорыстная в своей чистоте и наивности Триш. А Кирка подумала и согласилась, с благодарностью — прикинув, что после рождения маленького ещё неизвестно как отразится этот факт на их дальнейших отношениях с Юликом. И вообще, будут ли они в принципе, отношения эти? Но защитный инстинкт подсказывал — нужно держаться ближе к отцу своего ребёнка, так или иначе. Так и сделала. И все последующие годы, вплоть до зимы восемьдесят третьего, навещала дом Шварцев в Жиже. Вместе с сыном, которого назвала Петькой. Просто так, чтобы не Юликом. Отчество, правда, вписала в свидетельство о рождении как несуществующее наследство от бывшего мужа — Михайлович. Пётр Михайлович Богомаз. А претензий не обозначила, никак и никаких: алиментов не просила, контактов не поддерживала, проинформировать о том, что на выходе из брака обзавелась ребёночком, тоже не сочла нужным. Есть же отец, настоящий, чего же ещё? Так и жила — воспитывая сына, принимая помощь от Шварцев, любуясь, как её маленький Петька тренькает по клавишам Тришкиного «Бехштейна», тайно продолжая встречаться по средам с отцом собственного ребёнка и оставляя Петьку в ночь на каждый четверг маме, Раисе Валерьевне.

Голос, записанный на автоответчике, что стоял на Серпуховке у Шварца, принадлежал помощнику Владимира Леонидовича, молодому сотруднику в штатском. Текст был примерно таким — мол, есть настоятельная необходимость встретиться, для чего вам следует позвонить по такому-то телефону и представиться.

В ближайшую январскую среду, обнаружив запись незнакомого голоса, удивлённый Юлик так и поступил.

— С вами желает переговорить заместитель начальника московского УКГБ, — сказали ему на другом конце провода. — Вам следует прибыть завтра, к одиннадцати утра, по адресу…

К большому удивлению Шварца, адрес оказался тем же самым, где он когда-то, около тридцати лет назад, постоял перед так и не открытой дверью.

«Надо же, ничего не меняется… — подумал Юлик, мысленно прикинув, с чем бы могло быть связано это приглашение. — Может, с той историй? С Холстомером их идиотским?»

И в какой-то степени оказался прав. Да и сам разговор также напоминал беседу, имевшую место с Гвидоном Иконниковым. Заход был не нов и выработан годами.

— Ведь вы же не хотите больше никогда не увидеть свою жену, верно? — озадачил Шварца сидевший напротив него в кресле высокий гэбэшный чиновник по имени Владимир Леонидович. — И свою дочь заодно с женой.

— А в чём дело? — не понял Юлик. — Чем они, собственно говоря, провинились?

— Пока ни в чём, но всё возможно, — с интригующей интонацией в голосе ответил генерал, начиная неспешно подпускать в беседу комитетского саспенса. — Объясняю. Хорошо известная вам Наталья Иконникова-Хоффман, дочь вашего коллеги, тоже хорошо вам известного, в своих антисоветских измышлениях достигла крайне неприемлемой точки. Она, как вам тоже, думаю, известно, активно руководит на Западе неким издательством «Харпер-Пресс». Так вот, это самое издательство разными способами бесперебойно снабжает советских граждан горами запрещённой литературы, носящей антигосударственный характер. Не буду скрывать от вас, как от гражданина, художника, секретаря Союза художников России по живописи, как от фронтовика, в конце концов… что мы это дело собираемся пресечь. С вашей, Юлий Ефимович, помощью.

— С моей? — Юлик изумлённо посмотрел на генерал-майора. — Это каким же образом?

— Для начала отправим вас в Лондон, к жене и дочке. Потолкуете. С Патрицией Харпер, вашей женой. С Натальей с самой. Или ваша жена пускай общается, сами решайте. Главное, донести до её неразумного сознания, что обратной дороги вашей жене и девочке больше сюда не будет, если она не прекратит эту свою деятельность. Виз самих, как вы понимаете, не будет на въезд. А действующие отменят. Скажите, пусть, к примеру, на детективы переходит. Или кроссворды всякие. Или, скажем, на астрологические прогнозы. Тоже весьма дело прибыльное. Мне, честно говоря, наплевать. Мне надо, чтобы она заткнула свой бесплатный грязный фонтан.

У Юлика вытянулось лицо. Он покачал головой и задал вполне ожидаемый генералом вопрос:

— А почему вы ко мне с этим, Владимир Леонидович? У неё отец есть. Я ведь не родственник.

— Ну, отец — вопрос отдельный, сейчас речь не о нём. О вас. За других вам думать пока не обязательно, о себе лучше подумайте.

Шварц не стал развивать дальше тему Гвидона, сообразив, что там у генерала уже, видать, полное фиаско. И спросил:

— Ну, хорошо, а если она не захочет, допустим, захлопнуть этот самый фонтан. Тогда что?

— Тогда всё! Швах! Вы живёте сами по себе, они — сами по себе. Вы тут, они — там.

Юлика передёрнуло, он почувствовал внезапно, как скользкий неуютный холод пробрал его с головы до пят. И поёжился, пытаясь не показывать виду, что его трясёт. Но спросил: