Колония нескучного режима

— Вы просто сволочь, товарищ генерал, вот что я вам отвечу. Большая опасная сволочь. Вы все. Если, думаете, Гвидон вас послал, то я не пошлю? Пошлю. Считайте, уже послал. И я вас не боюсь. На фронте не боялся, когда мы проходы для наших войск разминировали и каждую минуту собственной жизнью рисковали. И сейчас бояться не стану. Так что не запугивайте. Делайте своё дело, и пусть будет то, что будет. А на подлости ваши я не размениваюсь. Сажайте, впускайте, не выпускайте, запускайте, как вы только что выразились. Я по возрасту пенсионер, не сдохну. А творить мне никто не запретит, так и знайте. Могу одним карандашом обойтись, в крайнем случае, если на краски не хватит. И глину, слава богу, не отберёте, так что свистульки лепить буду и на базаре продавать. В общем, пошёл я. Чувствую, больше ничем полезным для вас не окажусь.

Генерал молча кивнул молодому, и тот пригласительным жестом указал Шварцу на коридор. А вдогонку Юлику чин добавил:

— Часы запущены, Шварц. Время пошло. Передумаете — звоните, обнулим разговор этот и побеседуем снова, без истерик. Всего хорошего.

Юлик не обернулся и не ответил. Миновал двойные двери гостиной и пошёл на выход. Владимир Леонидович проводил его взглядом и подумал, что ещё б с десяток годков на должности продержаться, а потом пропади они все пропадом. И те, и эти.

Он вышел на морозный воздух и присел на скамейку. Напротив, через реку, как и раньше, стоял извечно страшный, шипастый Кремль. Сейчас Юлику особенно неприятно было осознавать, что зрелище это будет мозолить ему глаза весь остаток жизни. И неважно, что из Жижи зубчатки этой краснокирпичной не видать. Найдут, достанут и обяжут всматриваться, не мигая. Он это хорошо понимал. И насчёт остаться — не остаться генерал тоже прав. Всё, проехали. Вернее, не уехали, когда нужно было сделать реальную попытку. Теперь поздно доживать не на своей земле. Без Жижи, Параши, Серпуховки, Джона и его коровьих лепёшек. Даже несмотря на Триш и Норку. Сдохнет там по-любому. А так поживётся ещё, покоптится под жижинским небом. Неужели они вечны? Скоты эти.

Пошёл снег, мягкий и редкий. Шварц оторвал себя от доски на чугунных ножках и поднялся. В голове стало немного полегче, но куда ему сейчас идти, он всё равно не знал. Не понимал просто. Через час начиналось заседание секретариата Союза художников, где ему непременно нужно было присутствовать. С другой стороны, это была среда, и в скором времени Кира должна была появиться на Серпуховке. Впрочем, у неё был собственный комплект ключей, и можно было не так уж торопиться. Хотя… это правда или это… что? Ему срочно нужно было задать Кире этот вопрос. И если да, то почему она… Зачем ей всё это? И ему… тоже зачем… Или… плюнуть на всё, ехать на Центральный телеграф и заказывать срочный разговор с Карнеби-стрит? Стоп! Но если они ломали Гвидона, то наверняка он связался с Приской, позвонил им в тот же день, и теперь Триш, будучи в курсе чудовищной ситуации, ждёт среды, чтобы звонить ему, на Серпуховку, помня, что он ночует там в этот день. Значит — ехать домой и ждать звонка от Триш? Все звонки оттуда теперь, само собой, подконтрольны. Они, наверное, и раньше прослушивались, как и всё в этой стране, но тогда он над этим не задумывался, нужды не было такой. Да и теперь, в общем-то, скрывать от «ушей» нечего. Всё и так сказано. И добавить к сказанному нечего. Зная хорошо свою жену, Юлик не допускал, что Триш попытается сама или же с помощью Приски повлиять как-то на Ниццу. Полный идиотизм! Но с другой стороны — что предпринять? Предпочесть остаться там? Разрушить собственную семью? Лишить отца дочери и мужа жены? Тоже идиотизм, и тоже полный… Бред, бред, бред!!! А Джон? Он ведь не переживёт. Дочери для него — всё. И Норка. И как ему теперь об этом сказать? А сказать придётся, рано или поздно. Но в любом случае, не позднее того дня, когда ученица девятого класса Боровской средней школы Нора Шварц не придёт на занятия в первый учебный день после зимних каникул. Придёт только ученик восьмого класса Иван Иконников и не сможет внятно ответить на вопрос классного руководителя: «А почему Норы нет на занятиях, не знаешь, Ваня?»