Колодцы знойных долин

Всадники между тем въехали на плато, и темник натянул поводья. Белый скакун, уже почуявший близость города и желанный отдых, нетерпеливо затанцевал под седоком, зазвенел удилами. Военачальнику было не больше сорока лет. Скуластое мужественное лицо, сведенные к переносице широкие густые брови, длинные усы и бородку, окаймляющую лицо, покрывала серая дорожная пыль. Черные воспаленные глаза его жадно уставились на море, раскинувшееся внизу, на небольшой прибрежный городок. Тяжелая рука медленно стащила с головы шлем с тем же изображением сельджукского тугры — лука и стрелы — на лобном вершке. В гавань, медленно и легко скользя по зеркальному серебру воды, входили галеры; над ними суетливо летали белые чайки. Негустые дымки поднимались над кубиками домов, сложенных из серо-желтого ракушечника. Здания стояли поодаль друг от друга, нигде не виднелось глинобитных дувалов, и город просматривался насквозь. Четкими рядами спускался он по раскатам к самому морю, и только порт Суль, как и все порты мира, выделялся беспорядочными постройками, складами и лавками.

На окраине города темник увидел необычный дворец. Он поднимался вверх усеченной пирамидой, постепенно сужающейся, и от этого даже издали дворец казался очень высоким. Отсюда, с плато, ясно различались четыре ровно разделенных внутренних двора, сдвоенные — один в другом — дверные проемы с полукруглым верхом-притолокой, над ними поднимались заостренные арки. По всем наружным стенам от угла до угла шли ниши, повторяющие форму дверей; неширокие вертикальные углубления создавали впечатление угловых колонн. Дворец был строгий, в нем ощущались и величественность и простота, и все это было так точно согласовано и с домами, и с морем, и с очертанием берега, что у воина родилась вдруг странная убежденность в необходимости дворца именно на этом месте. Теплой волной окатила его эта мысль, и растрескавшиеся губы дрогнули в неслышном шепоте. Молодой воин, стоявший рядом, повел взглядом на полководца: ему почудилось слово «родина». Но в этот момент у дворца появились всадники, и темник выпрямился в седле. Судорога прошла по его лицу. Он оглянулся на своих спутников, и те тоже разом подтянулись, лица их посуровели. И пальцы охватили рукоятки длинных мечей, украшенных одинаковыми черными темляками, словно бы воины вернулись не на родную землю, а тучей нависли над врагом.

Пытаясь успокоиться, темник отвернулся в сторону гор и неожиданно встретился с немигающим взглядом зеленых глаз. В следующее мгновение к старику, в напряженной позе застывшему у скальной стены, бросил коня бритоголовый воин. Длинный меч острием коснулся плеча старика.

— Кто ты?

— Баксы, — быстро ответил старик.

Он был высок, с черным узким лицом. Коричневый длинный камзол из верблюжьего сукна еще больше подчеркивал худобу старческого тела.

— Имя?

— Бекет! — Зеленые рысьи глаза баксы не отрывались от темника.

— Что здесь делаешь? — воин повысил голос. — Отвечай!

— Подойди сюда, Бекет, — произнес темник.

Голос его был холодным, не сулящим добра, но старик, все так же не спуская с него глаз, приблизился широкими шагами.

— Ты еще жив?

— Ждал тебя, Ербосын.

— А город? — Темник мрачно кивнул в сторону моря, и в зеленых глазах баксы замерцали огоньки. — А Самрад, который не прислал мне воинов? Тоже ждут?

— Срой этот город! — закричал вдруг старик, высоко вскинув руки. — Города привлекают врагов! Срой Сарытас, если не хочешь, чтобы сюда пришли хорезмийцы, которых ты не смог одолеть! Ты видишь дворец? — Баксы забежал вперед. — Твой брат Шакпак построил его. Шакпак, который завоевал славу, расписав скалы рисунками о жизни наших предков. Подобно адаю Самраду, он предал степь!

Прославленный военачальник печально смотрел на родной город.