Колодцы знойных долин

Подъехали джигиты, Махамбет поздоровался со всеми и тронул коня. Он с интересом присматривался к Абе-ну, о котором, как и многие степняки, был наслышан. Непокорным называли Абена в аулах. И насколько знал Махамбет, из прожитых сорока лет половина была проведена им в боях, тюрьмах и бегах. Сперва судили его как конокрада, потом за избиение волостного управителя Мухана. А в шестнадцатом году, когда вышел указ о мобилизации на тыловые работы, Абен оказался одним из предводителей восстания в Тайсойгане. На этот раз ему чудом удалось избежать рук властей. И вот теперь он снова шел в пески, и вместе с ним были бедняки, не пожелавшие служить уже алаш-ордынцам.

Абен ехал мрачный, не вмешиваясь в беседу джигитов. Махамбет, конечно, не знал, что сейчас творится в душе Абена. Кругом были знакомые места, и они вызывали у Абена горькие воспоминания. Именно здесь, на Черных солончаках, каратели после восстания настигли его семью. Погибли жена и обе дочери…

Перевалили два холма, и впереди показалась кибитка. Усталые джигиты стали погонять коней. Видя близость желанного покоя, притих и Ашим, перестал стонать.

Махамбет по просьбе Хамзы рассказывал о недавно прошедшей в ауле мобилизации.

— И как отнеслись к ней жители аула? — справился Хамза. — Добровольцев, конечно, не было?

— Как и в других аулах, — ответил Махамбет. — Адайбек подсунул полоумного Жакена да еще вызвался сын бия Есенберди.

— Перед такой армией нам не устоять! — пошутил Кумар. — Выгонят нас из Тайсойгана.

Джигиты рассмеялись.

— Люди боятся повторной мобилизации, — сказал Махамбет.

— Джигиты Саркуля сидят и трясутся от страха? — резко спросил Абен.

— Многие хотят уйти в пески. Мы однажды думали, Абен-ага, связаться с вами, но потом появился слух, что отряда и нет вовсе.

— И вы поверили? — Абен в упор посмотрел на Махамбета. — Было время, когда мы бились одними соплами, а вам подавай винтовки!

— Теперь одними соилами ничего не добьешься, — спокойно возразил джигит.

— Оружие надо добывать, — уже сдержаннее заметил Абен. Спокойная рассудительность джигита ему понравилась.

— Оно понятно, — согласился Махамбет. — Теперь к вам потянутся наши джигиты.

— И то ладно, — кивнул Абен. — Думал, что в Сар-куле джигитов не осталось…

Махамбет смутился и замолчал.

Отряд остановился у колодца, люди спешились, стали поить лошадей, мыться. Ашима положили в походной, собранной из трех кереге кибитке табунщика. Махамбет угостил джигитов кумысом, поставил вариться в небольшом котле вяленое мясо, привезенное из аула.

За обедом Абен стал расспрашивать Махамбета о ближайших зимовках и колодцах.

— Я же буду с вами, Абен-ага, зачем вам запоминать, — заметил Махамбет. — А Тайсойган хорошо знаете и вы сами, и Хамза.

— Ты, видимо, пока останешься в ауле, — возразил Абен. — Кто знает, как развернутся здесь события. А верным джигитам скажи о нас: будем ждать их в песках, в местечке Кос-кстау.

Решение Абена явилось для Махамбета неожиданностью. Он с недоумением посмотрел на Хамзу.

— На Уиле следить за Муханом мы приставили Нургали, — пояснил Хамза. — Один раз это нам уже помогло. Здесь без такой уловки, видимо, тоже не обойтись.

— Ну что ж, вам виднее, — согласился Махамбет, немного поразмыслив, и спросил: — Коней замените?

Джигиты оживились.

— Дельная мысль, — подал голос Кумар, вытиравший смоченной в воде тряпкой лицо Ашиму. — Наши устали в пути.

— Повременим, — возразил Хамза. — Адайбек, говорят, из тех хозяев, которые спят и видят, что делается с их лошадьми.

— Тогда не будем пока трогать Адайбека, — подытожил Абен. — Пока Махамбет табунщик, с конями, я думаю, у нас не будет затруднений. А тебе, джигит, следует чаще бывать в ауле, знать все, что там творится.

— Хорошо.

Джигиты снова сели на коней. Ослабевший в пути Ашим и Кумар остались на несколько дней в кибитке табунщика. Махамбет проводил отряд до самых песков и повернул гнедого в сторону аула. Он спешил сообщить джигитам об отряде Абена.

Видя, что в Саркуле и Кзыл-куге скапливается много войск, Адайбек откочевал в урочище Копчий. Это глухое место — сплошной сухостой, овраги с густыми островами зарослей чия и с достаточным запасом трав, где гулял ветер да рыскали голодные волки, должно было, по мнению Адайбека, защитить аул от опустошительных набегов различных отрядов, не щадивших уже и богачей.

Аул Адайбека делился как бы на две части. Так было принято давно, одна часть называлась большим аулом, другая — малым. Просторная шестиканатная юрта Адайбека, покрытая осенью теплым светло-серым войлоком, находилась в центре большого аула. Рядом с ней две юрты его старших жен, потом две хозяйственные юрты, и уже вокруг них располагались родственники, строго соблюдая все родственные линии и отношения. Малый аул, продолжая общее полукружие, раскинулся чуть поодаль, но достаточно было одного взгляда, чтобы определить его обитателей. В рваных, прокопченных маленьких юртах и шалашах жили семьи бедняков.

Трава вокруг аула, несмотря на обилие скота, не вытоптана: пастухи Адайбека опытные, а котаны и жели вынесены подальше от юрт.