Колодец душ

Хаддар, оставшись наедине с негостеприимным хозяином, вышел к Амшуварману. Тот, казалось, нисколько не удивился его появлению. Хаддар, не дожидаясь приглашения, уселся в глубокое деревянное кресло искусной работы и пристально посмотрел на царя.

– Ты отдал себя и свою жизнь в обмен на власть над другими. В этом мы похожи. Наша власть кратковременна, наше одиночество вечно…

Амшуварман забрался на ворох шкур, набросанных на кровати, и натянул на себя одеяло.

– Я слышал о тебе, но не думал, что буду разговаривать с тобой, Хаддар.

Амшуварман вдруг прислушался и резко поднялся. Присев на край и свесив босые ноги с кровати, Хозяин Непала шепотом сказал:

– Я хочу, чтобы ты помог моей дочери в Тибете. Это твоя страна. Мне больше не на кого надеяться.

Черный огонек мелькнул в глазах Хаддара:

– Неужели у тебя нет более доверенных лиц?

Амшуварман зевнул, прикрыв рот рукавом,

и махнул рукой:

– А сам-то доверяешь кому? Иди, я теперь спать буду…

Хаддар тихо вышел, прикрыв за собой тяжелый полог. Спускаясь по лестнице, он встретил слугу, который, кутаясь в грубую шерстяную накидку и дуя на озябшие пальцы, нес своему господину масло…

4

Предрассветные сумерки уже вползали в комнату, заливая ровным серым светом небогатое убранство. Тхицун лежала с открытыми глазами, не в силах заснуть. Вот уже который день просыпалась она затемно и лежала тихо, стараясь не разбудить Мышку – старую служанку, спящую у ее двери на войлочной циновке. Вторая служанка спала на огромном кованом сундуке возле ее кровати, чтобы с пробуждением Тхицун начать предрассветную суматоху одеваний и ранних завтраков. Тогда ей уже не быть наедине со своими мыслями. А мысли ее теперь все больше невеселые. Она знала, что ее решили отдать замуж в соседнее государство за мальчика-царя. Этому ребенку не было и четырнадцати, и все шептались про его вздорный характер. Если бы она хотела только власти, то нельзя было бы и мечтать о лучшем, чем взбалмошный муж. Таким легко управлять, и он никогда не будет помехой. Все осложнялось тем, что в Лхасу прибыла китайская принцесса, по слухам, весьма проворная особа. И теперь неизвестно, кто из них будет управлять своим мужем, а значит, и всем Тибетом…

Сладкая полудрема сковала ее тело и погрузила в прозрачную невесомость, когда мысли еще слышны, но уже нет размышлений. Вдруг низкая боковая дверь возле ее кровати скрипнула, и в комнату ворвался затхлый запах подвала. Никто еще на памяти Тхицун не пользовался этой дверью, и от неожиданности и страха девушка замерла. Собравшись с силами, она хотела закричать, но незнакомец с силой зажал ей рот своей пахнущей прогорклым салом грязной рукой. Он наклонился почти к самому ее уху и тихо сказал:

– Не нужно кричать. Я здесь с согласия и одобрения твоего отца…

Тхицун, едва дыша, спросила:

– Зачем он послал тебя? И почему ты вошел как вор, через подземелье?

– Никто не должен знать, что мы здесь.

Тхицун все еще не могла понять, что происходит.

– Мы? Ты привел кого-то?

Монах не ответил, он взял шерстяную накидку, лежавшую на кровати, и протянул Тхицун.

– Отошли служанку. Он идет.

Тхицун завернулась в теплую шерсть, молча села на кровати в ожидании неведомого и вдруг поняла, кого они ждут. Резко вскочив, она сделала попытку выскочить из комнаты, но монах, предугадав ее мысли, с быстротой змеи бросился ей наперерез и крепко схватил за руку.

– Не нужно тебе бежать. Ничего уже не изменишь!

Тхицун в ужасе опустилась на холодный каменный пол. Монах не стал поднимать ее. Стылый камень проникал в кости женщины, и мысли ее становились такими же холодными и тяжелыми. Она посмотрела на коврик возле двери. Странно, но Мышки там не было. Язык почти не слушался, но она старательно проговорила:

– Разве Черный Жрец ходит к женщинам?

Монах подошел к ней и помог перебраться на

шерстяной ковер, лежащий неподалеку. Присев рядом, он пристально посмотрел на нее:

– Он придет не к женщине. Он придет к дочери царя. Это большое уважение.

Тхицун с трудом поднялась, ноги казались ватными и едва слушались. Вторая служанка мирно спала, свернувшись как кошка на тяжелой крышке сундука. Не узнавая свой голос, Тхицун приказала:

– Живо поднимайся! Вон пошла!

Служанка вскочила и, едва разобрав, что происходит, выбежала за дверь. Тхицун опустилась обратно на ковер и приказала монаху налить ей воды.

– Раз ты хотел, чтобы служанка ушла, будешь прислуживать сам. Помоги мне одеться, пока не пришел твой хозяин.

Монах не стал спорить. Тхицун уже вполне освоилась в его обществе, и женское любопытство взяло верх над страхами:

– Зачем Черный Жрец хочет говорить со мной?

Монах усмехнулся. Эта девушка, похоже, не понимает, кто собирается лично предстать перед ней.

– Черный жрец не хочет говорить с тобой, и ты бы никогда его не увидела, даже издали, но так решено.

Тхицун понимала, что происходит что-то странное, потому что прежде жители Черной пещеры не нарушали обычаев и никогда не приходили к людям в их дома. Глупые люди сами ходили к ним.