Колодец душ

Она не замечала ни людей, редких в ночной тишине, ни мелкого едкого снега, тонкими иголками впивавшегося в ее лицо. Она думала лишь о том, что ей предстоит, и не знала, что делать с новой, неведомой ей прежде силой, наполнившей ее. Она думала о словах старика:

– Все будет в свое время. Больше не подходи к зеркалам. Тебя в них больше нет. Ты больше никогда не увидишь себя прежней…

Тхицун шла по холодному каменному коридору, в котором ее шаги были едва слышны в завывании ветра. Тканые занавеси не спасали от всепроникающего холода, и порывы ветра порой задували факелы. Внезапно из-за угла вышла темная сгорбленная фигура. Подойдя поближе, Тхицун узнала в ней старуху-служанку, которую она называла «Мышка». Матери своей Тхицун не знала, и старая женщина была добра к ней, угощая девочку то свежим теплым молоком, то сладостями, столь редкими в этих суровых стенах. Все, что добрые прихожане подносили предкам в храме, перепадало порой маленькой Тхицун. Старуха, таскающая сладости с алтаря, отмахивалась от сварливых монахов, призывающих на ее голову все кары небесные, и вздыхала:

– Это ее предки, могут и поделиться с малышкой.

Увидев заплаканное лицо Тхицун, Старуха ни о чем спрашивать не стала, лишь придержала ее и отвела в тень, подальше от любопытных глаз прислуги:

– Негоже держать у всех на виду такую вещь.

Старуха указала своим скрюченным от холода пальцем на Зеркало Черного Колдуна. Тхи-цун только сейчас поняла, что все это время крепко сжимала медную ручку Зеркала. Ее рука от напряжения и от тяжести этой странной вещи затекла и слегка посинела. С трудом разжав руку, она спрятала Зеркало в складках одежды. Старуха одобрительно кивнула:

– Вот и славно. Теперь ступай к своему отцу, он хотел тебя видеть.

В покоях у Амшувармана было так натоплено, что Тхицун раскраснелась от внезапной духоты. Она присела у огня и молча смотрела на отца, который, по своему обычаю, сидел на огромной кровати в темном бордовом халате.

– Что сказал тебе Черный Колдун?

– Он умер.

– Знаю. Его тело только что забрали монахи.

– Сказал, что больше на этой земле мне нет места.

Амшуварман не ожидал такое услышать от дочери.

– И где же твое место?

– На Красной Горе. Там я начну жить, и мне будет отдан народ дикий, но усердный.

Амшуварман вздохнул. Выросла дочка. Не скажет ни своему отцу, ни кому другому больше ничего, чего не могут знать простые люди.

Провожая взглядом худую спину в серой шерстяной накидке, он сказал:

– Мне доложили, что твое приданое уже доставлено в Лхасу. Скоро и тебе отправляться в путь. Кого хочешь взять с собой?

Тхицун повернулась к нему и улыбнулась:

– Отдай мне старуху, что при храме предков. Она спит иногда у меня в комнате.

Амшуварман слез с постели и нежно коснулся губами лба дочери.

– Ступай, дочка. Больше не увидимся…

Тхицун тихо вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Царь Непала долго стоял у высокого окна, прощаясь с нею. Впервые в своей жизни он просил у Неба прощения, что продал дочь Черному Колдуну за отсрочку Все Отнимающей у Людей Смерти…

Через три недели повозки Тхицун были готовы, и как только в горах сошла снежная лавина, так чтобы можно было пройти через перевалы, небольшой кортеж двинулся в путь…

5

В маленьком тесном гроте почти отвесной скалы Тхицун с Мышкой едва помещались. Слугам и воинам, сопровождавшим дочь царя Непала, пришлось укрыться с подветренной стороны прямо под открытым небом, чтобы хоть как-то переждать ночную метель. Несколько сухих лепешек прошлогоднего навоза яка служили единственным топливом и сейчас спасали женщин от стужи, разгоревшись и потрескивая теплом. Мышка, хлопотавшая у небольшого, наспех сделанного очага, проворно подвесила над огнем небольшой чайник, полный снега. Вода, едва оттаяв, почти сразу закипала на высокогорье. В закипающую воду она бросила несколько кореньев, кусочек масла и налила Тхицун в ее чашку теплую мутную жидкость.

– Выпей. Быстро уснешь и не будешь бояться.

Тхицун послушно поднесла к губам пахучую жидкость и сделала небольшой глоток. Тепло разливалось по телу, медленно доходя до самых кончиков замерзших пальцев.

Мышка отлила в свою чашку немного чая, а остальной кипяток вынесла страже:

– Больше двух-трех глотков не пейте. Если уснете, то к утру замерзнете.

Она завешала большим серым одеялом вход в пещерку и положила войлочную подстилку в самый дальний угол.

– Теперь ложись. Я посижу еще немного.

Тхицун послушно легла, а Мышка долго сидела у костра, слушая завывание снега и тихое бормотание стражи, затаившейся в ночи. Мышка вышла в ночную стужу и огляделась. Животные спали, накрытые теплыми попонами, их разгрузили, чтобы они тоже смогли немного отдохнуть. Начальник караула подошел к ней поближе, чтобы можно было разобрать слова:

– Повозки придется оставить здесь. Все, что сможем взять, погрузим на спины животных. Людям придется идти самим.

Мышка вздохнула.

– Ничего, она справится. Она сильная девочка.

Начальник стражи поспешил успокоить старушку:

– Как только мы выйдем к равнине, купим лошадей, и вы, госпожа, сможете ехать верхом.

Мышка отмахнулась от него:

– Куда мне, старухе, верхом…