Коллапсис

Безобразного жирного монстра из своего сна. Который, к слову, оказался вовсе не жирным, как он его видел. Это был округлый, лысый мужик с выражением лица застигнутого врасплох на месте преступления воришки. Со сжатыми в тиски челюстями и круглыми выпученными глазами. Он будто в возмущении и испуге хотел выкрикнуть: «Это не я, не я воровал морфий, это всё они!». Он шёл навстречу и хрустел, так смачно чавкая, что у Никка непроизвольно заурчало в животе. Врач доставал из халата, где прошлой ночью квакали жабы, сухари и кидал их в рот, крошки падали на белый халат. И когда он вытряхивал их небрежным жестом, двойной подбородок складывался в складку.

– Оливер Стоукс?

Клацнув зубами мимо сухаря, Оливер Стоукс воровато оглянулся, будто мог существовать иной Оливер и тоже Стоукс. Выпученным взглядом, спрятав руки в карманы, он воззрился на Делроя, нахмурив брови, вероятно решив, что придаст себе подобным образом серьёзный вид.

– Да, это я. У вас ко мне есть вопрос?

– Нет, – Никк заметил, что карман слишком выпирает для того, чтобы в нём лежали только сухари, и вряд ли бы Оливер переживал из-за недостающих хлебобулочных изделий на кухне по его вине. Делрой качнул головой и обогнул Стоукса. Ошибки быть не может, до этого он ни разу не встречал этого мужчину, а значит то, что он видел прошлой ночью – страшная реальность.

* * *

Никк до этого никогда посещал кабинета Пола Райли. Лечащий врач всегда приходил сам, как и любая болезнь. Поэтому когда Делрой постучал в дверь, Райли искренне удивился появлению на своём пороге именно этого пациента.

– Мы можем поговорить, мистер Райли?

– Вы уже соскучились по мне? У кого-то явно проглядывается латентный мазохизм, – и приглашающе раскрыл дверь шире, жестом указав проходить.

Кабинет ничем не отличался от обычного в госучреждениях: светлый, стены выбелены явно не так давно, кругом идеальный порядок, какой может быть у больного, страдающего обсессивно-компульсивным расстройством. Делрой задержался у пасторальной картины с пейзажем на хутор с одноэтажными домами. Нечто изысканное и прекрасное было в простой бытовой сельской природе.

– Смотрю, вам понравилась эта картина, – заметил Райли.

– Да, она такая умиротворяющая, простая, но со своей изюминкой.

– О, не могу не согласиться, на меня она тоже возымела успокаивающий эффект. Я прописал себе её созерцание два раза в день: утром и перед сном.

– А кто автор?

– Могу вас уверить, вам известно имя автора. Рейхсканцлер Германии – Адольф Гитлер.

– Что? – опешил Делрой. Наверное, Пол Райли единственный человек, способный выбить его из колеи. Не это ли признак профессионализма.

– Я не шучу. Вы не знали? Адольф Гитлер был художником, и судя по этой картине весьма выдающимся. Талант, который не оценили. Его не приняли в художественную академию, и вот к чему привело нереализованное желание, которое возможно было самой целью жизнь. Страшное дело, что творит с жизнью незакрытый гештальт. Но данная информация не поддаётся огласке. Только тсс.

Райли приложил указательный палец к губам и заговорщицки подмигнул.

– По-вашему Гитлер был психотиком или невротиком?

Райли шутку оценил, коротко хохотнув, и пожал плечами.

– Не имел чести быть знакомым с ним лично, поэтому не могу судить. А жаль.

– Но как она к вам попала?

– А, она не моя. Мне проспорил её Клиффорд два месяца назад. Он у нас знаете любитель всего прекрасного и утончённого. – Делрою показалось, что Пол вложил в эти слова особый смысл, отчего его прошиб колючий озноб, поднявшийся мурашками от пяток до самой макушки. – Ему подарил её один родственник пациента.

– Вы хотели сказать, дал взятку?

– Ну что вы, чистосердечный подарок от сына бывшего военного. Бог знает, как она попала ему в руки, может, выкрал её из секретного архива армии США. Знаете, эта картина уже как уголовное преступление, не хочу об этом думать.

Они устроились за рабочим местом Райли. Пол расслабленно откинулся на стуле, скрестив руки на животе, тем самым удостоверяя, что готов к сеансу психотерапии.

– Мистер Райли, я считаю, что прошлой ночью после моего проникновения…

– В неположенное место, – подсказал Пол, понимающе кивнув.

– Да, в неположенное место, о чём я очень сожалению. После этого проникновения, я считаю, что находился ночью не в своей палате. А на операционном столе. Не могли бы вы прояснить этот момент.

– Какой именно?

– Какого рода процедуру надо мной проводили?

– Я вколол вам седативное средство со снотворным эффектом. Вы проспали всю ночь.

– Мистер Райли, я уверен, что ночью я не был в своей палате. Я видел помещение, в котором находился и что со мной делали.

– И что же с вами делали?

– То, чего бы я не хотел ощутить на себе вновь.

– А ваш зайка с ножом был там?

Никк едва сдержался, он вонзил отросшие ногти в кожу, сжав кулаки, сохраняя спокойный тон.

– Знаете, я уже начинаю сомневаться, а не существует ли и серый мир с зайкой после увиденного ночью. Не знаю, что страшнее и что реальнее.