Колхоз. Назад в СССР 4

— Более чем. — Заверила его Милославская и тот успокоился. А вот мне кажется, зря. Я наоборот, заволновался ещё больше. Подошёл совсем близко к Светланочке Сергеевне и спросил, максимально понизив голос, почти шепотом.

— Я, конечно, не сомневаюсь, ты знаешь, что делаешь. Но на минуточку, хочу напомнить, это наш участковый.

— Ой, перестань. — Она оттолкнула меня плечом. — Что тут сложного? Бери да стриги. Если всякие Мани и Дуни могут, неужели я не справлюсь. К тому же, со мной всегда занималась мастер высшего разряда. Я видела, как это делается.

После данной фразы стало понятно окончательно. Ни черта Светланочка Сергеевна не умеет.

— Вас как подстричь? — С умным видом поинтересовалась госпожа Милославская у жертвы своих амбиций.

— Да Вы просто подравняйте и все. Чтоб сильно не топорщились в разные стороны.

— М-м-м-м-м… Прекрасный выбор. — Заявила маман, а потом, очень неожиданно, ухватила край покрывала, который висел почти до самого пола, и вырезала круг. Между прочим, достаточно ровный. Я бы, например, так не смог. На глаз, не дрогнув ни разу, одним движением руки. Этот круг она плюхнула на голову участковому.

— Простите, а что Вы делаете? — Снова заволновался Ефим Петрович.

Зеркала перед ним не было, о чем он, видимо, уже пожалел. Глаз на затылке тоже не имелось. Соответственно, участковый чувствовал, что с ним творят какую-то херню, но какую именно, понять не мог.

— Все хорошо. — Заверила его госпожа Милославская, — Сейчас подровняем. Начнем, пожалуй, с челки.

Маман щёлкнула ножницами, которые по величине были чуть меньше всей ее руки. Потом взяла пластмассовую расческу, любезно перед началом экзекуции предоставленную участковым, и бережно провела ей по кончикам, торчавшим из-под «блина», который лежал на голове Ефима Петровича. Затем лихо, не дрогнув, откромсала впереди все, что было ниже ткани.

Если честно, это удивительно, но получилось реально ровно. Данный факт Светланочку Сергеевну воодушевил. Она, видимо, решила, это успех, и с не меньшим энтузиазмом взялась за всю голову. Каждый раз, когда она щелкала ножницами, я непроизвольно вздрагивал. Но действовала маман настолько уверено, что теперь я начал сомневаться в своих сомнениях. Может, не все так плохо и эта процедура закончится успешно?

Надо признать, выходило у нее очень даже неплохо. Милославскся, судя по восторженному блеску ее глаз, начала получать от этого процесса определенное удовольствие. Она, походу, чувствовала себя прирождённым парикмахером. И пару раз даже высказалась на тему, что гениальный человек гениален во всем. Смысл был такой. Напрячься ей пришлось с районе затылка. Там волос у Ефима Петровича оказалось значительно больше. Вот ведь неожиданность. Но Светланочку Сергеевну, что говорится, понесло.

Она кружилась рядом с Ефимом Петровичем, будто заправский мастер мужских стрижек. Подходила с одной стороны, подрезала остатки, торчавшие из-под ее ноу-хау в виде тканевого блина на его башке, потом отходила назад, склоняла голову к плечу, довольно щурилась и шла продолжать свое дело.

Короче, буквально через двадцать минут, участковый был острижен по тому «лекалу», на которое ориентировалась маман. Дело очевидно шло к концу, потому что в свободном доступе волосы закончились. Маман расправилась с ними крепкой, не дрогнувшей рукой.

Я даже немного успокоился. Ну, действительно, ничего страшного не происходит. Это даже хорошо, что она додумалась использовать свой «блин». Хотя бы непоправимых дел не натворит. Тем более, либо это глаз инженера, либо природная точность, но круг действительно вышел у нее идеальным.

В этот момент, когда мы почти были готовы сообщить Ефиму Петровичу о завершении процесса, дверь распахнулась и на пороге появилась Зинаида Стефановна. За ее спиной маячило расстроенное лицо деда Моти.

Увидев участкового, который сидел на табурете, с непонятной хренью на голове, завёрнутый в покрывало по самый нос, как один известный поросенок из старого мультфильма, когда медведь кормил его в гостях у кролика, баба Зина натурально споткнулась о порог и чуть не улетела вперёд, непосредственно в хозяина дома.

Зато Матвей Егорыч заметил меня и сразу изменился в лице. Он буквально начал светиться от счастья.

— Жорик, едрить твою налево! А мы тебя потеряли. Думали, случилось что! Я вот к Ефиму пришел… — Матвей Егорыч покосился на застывшую с открытым ртом Зинаиду Стефановну, и добавил. — Мы пришли. Ты представь, вернулись Наташка с Валентиной, говорят, на станции велосипед Ольги нашли. Стоял прямо на самом виду, а Ольги самой нигде не видать. Ну, они как добрались до деревни, сразу к ней. Проверить, не случилось ли чего. А та, значится, сказала, что отдала тебе. Ещё до обеда. А тут уже дело к ночи, понимаешь, а тебя нет. Я и заволновался. Как такое может быть. Велосипед на станции, ты говорил Ольге, что поедешь в Воробьевку, и вообще ни ответа, ни привета. Вот, пошли мы, значится, к Ефиму, чтоб просить помощи в твоих поисках…

Только в этот момент дед Мотя заметил внешний вид участкового и понял, почему баба Зина уже пять минут стоит молча.