Колдуны и герои

— Вернемся к нашим баранам, — криво ухмыльнулся Ланс. — Как ты не понимаешь, Джеймс, нет такого понятия, как воплощенное зло. Зло — это вообще штука весьма относительная. Когда ты хочешь на кого-то напасть, ты всегда называешь врага злом, рассказываешь про него жуткие истории, чтобы оправдать необходимость войны. И все эти черно-белые цвета зависят лишь от занимаемой тобой стороны. Вы объявили юг филиалом ада, но я не удивлюсь, если на юге то же самое говорят про север. Рассказывают о ваших погрязших в пороке королях и волшебниках, которые пьют человеческую кровь и едят на завтрак младенцев. И то, что вы называете вторжением через Великую пустыню, для воинов Льва Пустыни является великим освободительным походом. И матери юга пугают своих непослушных детей именем Балора Огнерожденного. Кстати, а почему его называют Огнерожденным?

— Он родился в год великих лесных пожаров, — сказал Плачущий.

— Довольно прозаичное объяснение, — сказал Ланс. — Говоря по правде, я ждал более интересной истории.

— По сравнению с твоей, все истории неинтересные, — сказал Плачущий. — Но, черт побери, я не могу смириться с тем, что ты выбрал Джемаля ад-Саббаха орудием своей смерти.

— Ты его когда-нибудь видел? — поинтересовался Ланс.

— Нет.

— И, тем не менее, когда ты о нем думаешь, в голове возникает образ кровавого маньяка, стремящегося повергнуть мир в хаос, — сказал Ланс. — А на самом деле он может оказаться вполне вменяемым человеком, получившим хорошее образование, ценящим искусство и желающим принести на север дары просвещения.

— Нет, — упрямо сказал Плачущий. — Лев Пустыни — это абсолютное зло.

— Потому что так о нем сказал Балор, который стоит на стороне абсолютного добра? Чушь. Я когда-то был на месте Льва Пустыни, — сказал Ланс. — Меня называли темным лордом, девятым в своем роду, с моим именем были связаны жуткие пророчества, и детей им тоже пугали, как это водится. Я, конечно, не хочу сказать, что бы очень хорошим человеком, и в свое время я творил страшные вещи, но абсолютным злом я все-таки не был. Более того, я не совершил и половины преступлений, которые мне приписывали.

— Но вторую половину все-таки совершил? — уточнил Плачущий.

— По большей части, в порядке самообороны, — сказал Ланс. — А на некоторые шаги я был просто вынужден пойти в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств. Впрочем, я не ищу себе оправданий.

— И теперь ты думаешь, что все злодеи похожи на тебя?

— Теперь я склонен считать, что злодеев в чистом виде не существует, — сказал Ланс. — Для тебя Лев Пустыни — злодей, но ты и сам вполне можешь быть злодеем для кого-то. Лично мне больше нет дела до этих разборок. Я просто хочу обрести покой.

Утром вахтенный матрос заметил на горизонте парус. Корабль шел встречным курсом, на самом пределе видимости, и это событие никого особо не насторожило. Однако, через несколько часов неизвестное судно появилось снова. Корабль совершил разворот, приблизился, увеличившись в размерах, и двигался на сближение с «Индевором».

Ланс поднялся на палубу, чтобы прояснить ситуацию, и тут же столкнулся с капитаном Мактигом, любовавшимся чужими парусами через подзорную трубу. Ринальдо и Плачущий тоже были здесь, но держались поодаль от капитана. Ланс же подошел к нему и встал рядом.

— Что там видно? — поинтересовался Ланс.

— Четырехмачтовый, с высокой осадкой, — процедил сквозь зубы капитан Мактиг, передавая подзорную трубу Лансу. — Это не торговое судно.

— Может быть, военный корабль? — предположил Ланс.

— Что им делать в этих водах? Да и зачем мы могли бы понадобиться военному кораблю? — капитан сплюнул за борт. — Это ублюдские пираты, селезенкой чую.

— И каков ваш прогноз?

— Мы идем под полными парусами, — сказал капитан. — Проблема в том, что у этих ублюдков парусов больше. Если ветер не переменится, они нагонят нас уже к вечеру.

— Когда дойдет до схватки, можете на меня рассчитывать, — сказал Ланс.

Капитан Мактиг кивнул, и Ланс присоединился к своим спутникам.

— Селезенка капитана чует, что это пираты, — сказал он.

— Не проскочили, значит, — мрачно констатировал Ринальдо. — А больше селезенка капитана ничего не чует?

— Вполне возможно, нас ожидает ночной бой, — сказал Ланс.

— Но почему это не могло произойти позже, уже после того, как я сошел бы на берег с Лонгхилле? — простонал карлик.

— А ты все-таки решил сойти? Правильное решение.

— Теперь-то что толку об этом говорить? — вопросил Ринальдо. — К следующему утру все мы будем кормить рыб.

— Зато если мы выживем, ты будешь рассказывать внукам о том, как бился с пиратами, — сказал Ланс. — Абордажная схватка, свистать всех наверх, пятнадцать человек на сундук мертвеца…

— Бред какой-то, — констатировал Ринальдо. — Если у меня когда-нибудь будут внуки, этой истории они точно не услышат.

— Йо-хо-хо, — сказал Ланс. — Впрочем, вы, парни, наверняка не знаете этой песни.