Колдунья-индиго

Несвоевременные мечтания Глеба насчет возможности левых приработков прервало появление колоритной фигуры местного жителя. Престарелый абориген вышел из калитки своего дачного владения на противоположной стороне улицы во главе небольшого стада коз. Зачуханная наружность старикана — клочковатая пегая борода, трехдневная седая щетина на щеках, драная брезентовая куртка на худых плечах — гармонично сочеталась с бедняцким видом притулившегося за прореженным штакетником старого деревянного забора жилища козоводителя. Когда-то этот домик служил летней дачей, и его счастливые владельцы приезжали сюда в конце рабочей недели, чтобы провести выходные на лоне природы, под раскидистыми елями и стройными соснами. Нынешний хозяин обосновался здесь капитально, даже козами обзавелся, приспособив дачу под зимнее жилье. Модернизация красоты жилищу не прибавила, впрочем, домишко был не хуже и не лучше соседских ветхих дачек и переделанных под зимнее житье-бытье домиков, растерянно таращащихся подслеповатыми окнами на могучие бастионы. На фоне многобашенного символа артюнянцевского богатства и могущества дачная панорама приобретала особенно жалкий и выморочный вид. Но сомкнувшиеся в единое лесное целое дачные участки были действительно хороши, и превратившиеся за десятки лет в могучих исполинов хвойные красавицы могли порадовать любой, даже самый взыскательный взор.

Вежливо поздоровавшись с пегобородым аксакалом, Глеб не без расчета отпустил несколько комплиментов в адрес его рогатых спутниц, надеясь завязать непринужденный разговор и получить от вождя парнокопытных неформальные сведения о его олигархическом соседе. Маневр вполне удался. Старик ответил на приветствие и охотно вступил в разговор. Любовно глядя на своих шкодливых подопечных, которые тут же начали общипывать и обгладывать торчащие меж штакетин ветки кустов, он пустился в рассуждения о целебности козьего молока, которое у него охотно покупают понимающие люди по цене, намного превышающей цену молока коровьего. Отсюда разговор, само собой, перешел на коров. Хозяйственный скотовод сообщил Глебу, что это теперь он остался последним из индивидуально-животноводческих могикан, а раньше тут паслось целое стадо коров, и самой удойной в стаде была его буренка. Парным молочком щедро одаривались все жители поселка, пока поперек коровьему существованию не встал видный политический и государственный деятель пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века (безутешный владелец покойной буренки употребил выражение «лысый дурак»). Видный государственный деятель запретил частное корововодство и заставил владельцев коров сдать своих печальных мычальниц в соседние колхозы, где они уже с осени начали погибать от голода. Несчастных животных колхозники вынуждены были срочно пустить под нож, и их ребра с остатками худосочного мяса всю зиму продавались в магазинах. А к весне с бывшими высокоудойными рекордсменками было окончательно покончено. «Лысый дурак», прежде чем отдать свое дурацкое распоряжение, даже не удосужился узнать, как обстоят в колхозах дела с кормами! Колхозники заготовили на зиму корма для своего стада, а на наше они не рассчитывали! Да что говорить! У нас в России все не слава богу. Если на троне сидит умный царь, то он обязательно кровопроливец. Когда усядется некровопроливец, выясняется, что правитель — круглый дурак. И от его глупости крови льется еще больше. А уж если в одном флаконе сочетаются дурак и кровопроливец с алкашом — вообще туши свет!

Понимая, что после экскурса в древнюю, новую и новейшую историю России диссидентствующий козопас обязательно переключится на современность и тогда его не остановить, Глеб перевел разговор от общего к частному. Он указал на одну из артюнянцевских башен, со шпиля которой на противолежащие дачные домишки, притулившиеся к земле за соснами и елями, как кролики перед удавом, скалился страшный дракон со злобной харей, мечом в лапе и короной на голове.

— Интересные пристрастия у хозяина этих укреплений, — толерантно заметил Глеб. — Наверное, больших денег стоило приобрести такое изваяние. Одного металла сколько пошло, да не простой жестянки, а легированной стали или вообще титана.

— А чего ему деньги жалеть! — поддался на дипломатическую провокацию Глеба пегобородый. — У него долларов навалом. Одно слово — олигарх!

— Прям-таки и олигарх? Олигархи живут на Рублевке, а здесь селятся толстосумы победнее.

— Есть у Артюнянца особняк и на Рублевке, — проявил осведомленность собеседник. — Моя соседка у него работает: ну, там, подай-принеси. Так она рассказывала, мол, там, на Рублевке, один престиж, а участки не такие большие. Зато здесь — простор! Вон он сколько землищи отхватил! Для всей округи он царь и бог!

— Да, владения у Артюнянца прямо царские.

— Еще и не у всякого царя столько деньжищ, земли и особняков! — добавил старик.