Колдунья

— Я много раз буквально умоляла ее сделать усилие и встать, — продолжала Элис, — погулять немного, хотя бы пройтись по галерее. Погода становится все лучше, она могла бы сидеть в парке и дышать свежим воздухом. Но она отказывается. Все время жалуется на усталость, постоянно плачет, вспоминает Мору и своих родителей. С ней нужно очень много терпения, Хьюго. Она не так молода, чтобы рожать первенца, и много лет была бесплодна. Организм уже не тот, тело не столь гибко и не такое крепкое, как в юности. Она постоянно пребывает в унынии.

Несколько секунд они молчали.

— Поскачем? — вдруг предложил Хьюго. — Ты ведь справишься с лошадью Кэтрин?

— Мне кажется, я с детства на ней ездила, — весело прощебетала Элис. — Конечно поскачем. Разве я не говорила, что ничего не боюсь, когда мы вместе?

— Но теперь мне надо заботиться и о твоей безопасности, — ответил Хьюго с улыбкой. — Ты ведь тоже носишь под сердцем моего сына.

— Ему ничто не грозит, — успокоила Элис. — Никогда в жизни мне не было так хорошо, я просто счастлива. С твоей любовью у меня есть все. Галопом? Пожалуйста! У меня такое чувство, что я и летать могу!

Хьюго засмеялся и легонько коснулся пятками боков своего коня. Огромный гунтер мгновенно рванул вперед. Кобыла Элис быстрыми скачками устремилась за ним. Вцепившись в луку седла, девушка подпрыгивала и молила Бога, чтобы Хьюго не оглянулся и не увидел, как побелело от страха ее лицо.

А он и не оглядывался. Несколько минут они мчались по дороге; слуги, стараясь не отстать, тряслись позади.

Вдруг Хьюго натянул поводья, кобыла Элис резко остановилась, и девушку бросило вперед, на шею лошади. Лишь крепкая хватка уберегла ее от падения.

— Смотри, — обратился к ней Хьюго. — Вот здесь будут ворота. Вокруг всей территории я возведу большую стену и оставлю внутри все так, как есть: все эти деревья, кусты и траву. Тут у меня будут бродить олени, а может, и кабаны, то есть можно будет охотиться. У ворот построю небольшой домик с привратником. И никаких караульных, никакой гауптвахты. А от ворот проложу дорогу прямо к парадному подъезду.

Он обвел рукой территорию, и Элис увидела человек двадцать рабочих, которые копали и таскали землю.

— Дом будет из камня или кирпича? — осведомилась она.

— Несущие стены из камня, но облицованы кирпичом, — гордо произнес Хьюго. — Красивый кирпич, теплого цвета. На фоне камня очень хорошо смотрится. Кирпичи формуют и обжигают прямо здесь.

— А что за камень? — небрежно обронила Элис, отвернувшись в другую сторону.

— Из женского монастыря, — пояснил Хьюго. — Я велел разобрать фундамент и перетащить камень сюда. Есть камни, украшенные красивой резьбой. И еще я снял у них с крыш шиферную плитку и некоторые балки, которые не сгорели. Смешно тебе будет, Элис, заниматься любовью под монастырской крышей?

У нее внутри все похолодело, но она постаралась взять себя в руки.

— И река недалеко, — заметила она, меняя тему.

Ее голос звучал напряженно, однако Хьюго ничего не заподозрил.

— Можно повернуть русло, перегородить реку и устроить несколько небольших озер, — рассуждал он. — Ловить в них рыбу, просто отдыхать на берегу. Мне нравится слушать журчание воды. Это единственное, чего мне будет не хватать, когда мы переедем из замка.

— И еще ты должен посадить красивый сад, — заявила Элис. — Я бы присматривала за посадками полезных трав, за клумбами, фруктовым садом и вольером с редкими птицами.

— Да, конечно, — с улыбкой согласился Хьюго.

— И за кладовой тоже, — добавила Элис, уже почти ощущая чистый запах кладовой, которая была в аббатстве. — Здесь будут расти лекарственные и другие полезные травы, а в кладовой я устрою уголок, где буду готовить лекарства для нас с тобой и всего семейства.

— Можешь взять кое-какие монастырские вещи, — разрешил Хьюго. — Многое удалось спасти. Ступки и пестики, мерные чаши и все такое. Прекрасные стеклянные бутыли тоже, с золотыми этикетками.

У Элис пересохло во рту. Откинув голову, она звонко и беспечно засмеялась.

— Да! Почему бы и нет? Все, что было у этих монашек, все, что ты забрал у них, можно использовать. Зачем добру пропадать? Испортится или сломается. Оставляй все, что может пригодиться, в доме все должно быть по высшему разряду.

Спрыгнув с лошади, молодой лорд протянул девушке руки. Она сползла прямо в его объятия и прильнула к нему.

— Я люблю тебя, Элис, — признался он. — И мне очень нравится твоя жажда жизни. Ты бы содрала со старой монахини последнюю рубаху, если б тебе понадобилось, верно?

Подняв голову, она взглянула в загорелое довольное лицо Хьюго. Ее вдруг охватила неистовая радость, захотелось все ломать и крушить.

— Верно, — подтвердила она. — Терпеть не могу монашек, они только и делают, что исповедуются и постятся, все боятся согрешить. Того нельзя, этого нельзя. Желаю жить сейчас и жить в свое удовольствие! Если я проклятая грешница, то, когда приду на суд, пусть на языке у меня остается вкус всего, что я попробовала в жизни.

Хьюго хохотал вместе с ней.