Колдунья

Следующие две недели Кэтрин была вялой и быстро уставала. По утрам ее подушка была вся мокрая от пота и слез. Спала она плохо, ей постоянно снились давно умершая мать и отец, о котором ходила молва, что он говорил мятежные речи против короля и умер в холодных темницах Йоркской тюрьмы, ожидая суда. А днем миледи оплакивала Мору, единственную, с кем по-настоящему подружилась за все годы, проведенные под опекой лорда Хью и в качестве жены Хьюго. Потеря Моры как будто усилила горечь всех потерь, которые были в ее жизни, горечь эта переполняла ее, сочилась из глаз, между ног и из пор ее кожи непрерывной холодной влагой.

Кэтрин, которая прежде тиранила своих дам и была грозой для слуг, уже не требовала поминутно то одного, то другого. Элис сидела при ней с утра и до обеда, а потом и днем, когда Хьюго вскакивал на лошадь и куда-то уезжал. Миледи пила много «клари» — французского красного вина, которое, по уверениям Элис, восстанавливает кровь, и ела за обедом и ужином, как опоросившаяся свинья, объедаясь до неприличия. Кэтрин была уже на пятом месяце. После обеда, осоловевшая и полусонная из-за вина, утомленная, то и дело рыгая от жирной пищи, она уходила в спальню и дремала, а вечером после ужина засыпала уже до утра. Пока она клевала носом, Хьюго, если хотел, проводил с Элис весь день, а после того как Кэтрин погружалась в пьяный сон, и всю ночь.

А он очень даже хотел. Земляной корень с его мощным магическим действием шел в ход почти ежедневно, и Элис скоро обнаружила, что для снов наяву ему требуются все меньшие дозы зелья. Пробуждаясь с затуманенным взором и вялыми мышцами, он неизменно уверял Элис, что любит ее, только ее одну. Прошел месяц любовных игр с упоительными видениями, и Хьюго, казалось, уже не мог жить без знахарки и ее земляного корня. Теперь ей не нужно было шептать ему, навевая видения, хватало лишь запаха, легкого прикосновения — одно это вызывало в нем лихорадочную похоть. Элис увлекала его в неизведанные бездны желаний, и Хьюго покорно следовал за ней.

— Что, выходит, подцепила его на крючок? — спросил ее однажды утром старый лорд, из окна круглой башни наблюдая, как Хьюго пересекает двор.

— Что вы сказали, милорд? — отозвалась Элис, даже не обернувшись.

Стоило ей увидеть Хьюго или услышать его имя, как у нее теплело на душе. Молодой лорд теперь полностью принадлежал ей, другие женщины его больше не интересовали. Время, когда он удовлетворял свою похоть быстро, беспечно, впопыхах где-нибудь в темном углу, кануло в прошлое, и дамы в замке сразу почувствовали это. Хьюго совершенно потерял голову, госпожа Элис свела его с ума. И только леди Кэтрин ничего не знала.

— На крючок подцепила, — повторил его светлость. — Заманила в сети. Ну и как, сильно он трепыхается, милая Элис? Или присмирел и ведет себя хорошо — пару раз дернулся и весь выдохся?

— Ах, замолчите, — улыбнулась она. — Нельзя так о собственном сыне.

— Он все еще грезит Лондоном? — поинтересовался лорд Хью. — Все еще собирается бросить меня и отправиться ко двору? Или в это свое чертово путешествие?

— Вовсе нет, — гордо произнесла Элис. — Про путешествие еще мечтает, и о тысяче фунтов тоже. Но на корабле поплывут другие, он теперь не уедет. Я смогу удержать его.

— Так держи, пока корабль не покинет порт, — проворчал лорд Хью, — и заработаешь мою благодарность. Сможешь удержать его до весны?

— Пока я ношу его ребенка, он меня не оставит, — заверила Элис. — А когда увидит сына, которого я подарю ему, не сможет от нас оторваться, уж я Хьюго знаю. Сохраню его для вас в целости и сохранности, милорд.

— Ну смотри же, — погрозил пальцем его светлость. — Только не отрывай моего сына от работы по хозяйству. Он должен быть в курсе всего, общаться с людьми, объезжать рынки и собирать налоги. Заглядывать на фермы, которые месяцами задерживают выплаты; арендаторы женятся, рожают детей, умирают, меняются условия их контрактов, а они не выплачивают нам штрафы. В каждой деревне есть староста, который собирает пошлины и имеет с этого свою долю, а остальное должен отдавать нам. Или вот Хьюго строит новый дом, и рабочих надо контролировать, а я слишком слаб; он должен там присутствовать для своей же пользы, а не ловить блох у тебя в рубашке.

— Весь день он сидит не со мной, а с миледи, — возразила Элис. — А я могу ездить с ним, две пары глаз всегда лучше, чем одна. Но леди Кэтрин держит его дома. Если вы жалуетесь, что он забросил свои обязанности, виноват не он, а его жена.

Старый лорд нахмурился.

— Все еще плохо себя чувствует, так, что ли? Что ее беспокоит?

— Ей скучно, она устала, — пожала плечами Элис. — Испытывает недомогание. Для поддержания сил много ест, но чем больше ест, тем больше полнеет и меньше двигается. Энергия куда-то делась. Может, с приходом тепла ей станет лучше. Миледи нужно больше солнца. И еще она очень скучает по Море.

Лорд Хью раздраженно сутулился и напоминал рассерженную хищную птицу.

— Скучает, ишь ты, по этой старой ведьме! Постыдилась бы.

Элис едва заметно улыбнулась.