Колдун и кристалл

Яркий свет, в тысячу раз ярче звездного, вспыхнул у него в голове, когда кулак Катберта врезался ему в подбородок. Впервые, если не считать детских игр, Берт ударил его. Сознания Роланд не потерял, но лишился контроля за руками и ногами. Они вроде бы были, но отказывались служить ему, словно конечности тряпичной куклы. Он упал на спину, подняв пыль. Звезды пришли в движение, медленно кружились, таща за собой молочный хвост. В ушах звенело.

Из далекого далека донесся крик Алена:

— Идиот! Что ты наделал, идиот?

Невероятным усилием Роланд сумел повернуть голову. Увидел спешащего к нему Алена. Увидел Катберта, более не улыбающегося, который оттолкнул Алена.

— Это касается только нас двоих, Эл. Не вмешивайся.

— Ты же ударил его исподтишка, негодяй! — Ален заводился медленно, но теперь в нем разгоралась ярость, не сулящая Катберту ничего хорошего.

Я должен встать, подумал Роланд. Должен подняться и встать между ними, пока не произошло непоправимое. Его руки и ноги заелозили по пыли.

— Да… именно так он поступил с нами, — ответил Катберт. — Я лишь вернул ему должок. — Он посмотрел вниз. — Именно это я и хотел показать тебе, Роланд. Этот кусок земли. Это облако пыли, в котором ты сейчас лежишь. Попробуй ее на вкус. Может, это тебя разбудит.

Теперь уж и в Роланде закипела злость. Он почувствовал, как холодная ненависть заползает в голову, попытался бороться с ней, понял, что проигрывает. Джонас уже перестал существовать для него. Цистерны с нефтью, которые они нашли в СИТГО, перестали существовать. Весь раскрытый ими заговор постигла та же участь. Еще немного, и он забыл бы про Альянс и ка-тет, который они всеми силами пытались сохранить.

Ноги и руки вновь начали подчиняться ему. Он сел. Посмотрел на Берта, опираясь руками о землю. С закаменевшим лицом. От звездного света болели глаза.

— Я люблю тебя, Катберт, но больше не потерплю нарушения субординации и приступов ревности. Если я отплачу тебе сполна, наверное, от тебя останется мокрое место, поэтому ты получишь лишь за удар, нанесенный тайком, когда я этого не ожидал.

— Насчет того, что ты можешь оставить от меня мокрое место, я не сомневаюсь. Но сначала хочу, чтобы ты взглянул вот на это. — Чуть ли не с презрением Берт швырнул сложенный листок. Он ударился Роланду в грудь и упал на колени.

Роланд взял листок в руки и почувствовал, как опадает высоко поднявшаяся волна ярости.

— Что это?

— Разверни и посмотри. Чтобы прочесть, света достаточно.

Медленно, непослушными пальцами Роланд развернул листок и прочитал записку Риа:

УЖЕ НЕ ЧИСТА!

ОН ЗАЛЕЗ ВО ВСЕ ЕЕ ДЫРКИ, УИЛЛ ДИАБОРН!

КАК ТЕБЕ ЭТО НРАВИТСЯ?

Роланд прочитал записку дважды. Второй раз дался ему с трудом, потому что руки начали дрожать. Перед его мысленным взором возникли все места, где они встречались с Сюзан: эллинг, хижина, лачуга… и все встречи он увидел в новом свете, зная теперь, что за ними наблюдали. А как они были уверены, что встречи эти — тайна за семью печатями. Однако кто-то подсматривал за ними. Сюзан не ошиблась. Кто-то их видел.

Я подставил все под удар. Ее жизнь и наши жизни.

Передай ему мои слова о двери в ад.

И голос Сюзан: Ка — как ветер… если любишь, тогда люби меня.

Так он и поступил, в юношеской наглости уверовав, что все обойдется. Не сомневаясь, что ка не отвернется от них, всегда им поможет.

— Каким же я был дураком. — Голос его дрожал, как и руки.

— Да, действительно, — покивал Катберт. — Все так. — Он упал на колени в пыль перед Роландом. — Если хочешь ударить меня, ударь. Изо всей силы, и бей сколько хочешь. Я не подниму руки. У меня была одна цель — разбудить твое чувство ответственности. Если оно по-прежнему спит, бей. Как ты ни поступишь, я все равно тебя люблю. — Берт положил руки Роланду на плечи и поцеловал его в щеку.

Роланд заплакал. То были слезы благодарности, смешанные со слезами стыда и смущения: потому что какая-то самая темная часть его существа возненавидела Катберта, и ненависть эта осталась с ним навсегда. Часть эта возненавидела Катберта именно за поцелуй, а не внезапный удар в челюсть. За прощение, а не желание разбудить.

Он поднялся, держа письмо в одной руке, второй вытирая щеки, отчего на них оставались грязные разводы. Его шатнуло, и Катберт протянул руку, чтобы поддержать своего друга. Роланд с такой силой оттолкнул ее, что Катберт сам упал бы, не схвати его Ален за плечи.

Затем медленно Роланд опустился на колени перед Катбертом, воздев руки, поникнув головой.

— Роланд, нет! — воскликнул Катберт.

— Да, — ответил Роланд. — Я забыл лицо моего отца и прошу у тебя прощения.

— Прощаю, конечно, ради богов, да. — По голосу чувствовалось, что Катберт сам едва сдерживает слезы. — Только… пожалуйста, встань! У меня разрывается сердце, когда я вижу тебя таким!